не зал и не палуба

Joy писал(а):

ну да. умный, сильный. но легкий. но нет... как бы это сформулировать, чтоб без пафоса лишнего... вектора жизненного, что ли. цели, направления. то, что раньше бы назвали "жениццо вам, барин, надо". чтобы всю эту энергию - да в мирных целях. или в немирных, но хоть куда-то. герой-одиночка, да. но ведь не в пУстыни живет, с обществом все равно как-то взаимодействовать приходится. мне в таких героях как раз этот процесс интересен - сломается герой об общество или наоборот, под себя его прогнет (неважно как - завоюет, лесом пошлет или какой промежуточный вариант, профессию, например, придумать, единственную в мире ).

Вот на последней фразе меня накрыло: йолы-палы – это ж я!
И если бы я одна...
Вообще-то спокойно и без пафоса это называется – создать себе социальную нишу. Она не должна быть самой лучшей и круче всех, она не обязана соответствовать ничьим представлениям о прекрасном, кроме твоих собственных. Она должна быть твоя, для тебя удобная и способная экологично взаимодействовать с другими нишами – без затяжной войны на периферии.
В норме нишу достаточно найти и обжить. Вариант – найти и переделать. Бывает, что надо именно создать. Тоже не с нуля, какая-то база будет обязательно.

Мне просто удобнее немного, чем другим, проделать мысленную операцию: представить, что меня не стало в 27.
Если к этому моменту уже были дети – может быть жутковато такое представлять. Хотя – если ниша была найдена или создана, то можно понять, что и ребёнок бы без тебя не пропал и вырос как надо.

Вынимаем себя в этом возрасте из мира. Смотрим: а что же осталось. Глазами влюблённого доктора Ватсона.

Получаем две вещи:
- Воспоминания о тебе людей, тебя знавших, будут достаточно противоречивы и полны их собственных оценок, проекций и предположений о том, что бы было бы если бы. Вот прям как Лермонтов, ей богу. Или как Шерлок Холмс. Просто полная противоречий натура будет. И нет – срез на 37 даст другую картинку. Более ровную. Люди будут лучше знать, как о тебе отзываться. И да – это касается любого из нас, как бы он ни жил.
- Можно чётко увидеть эту самую свою нишу. Откладываем подальше чужие оценочные шкалы и масштабирование по типу «а у соседа». Забываем всякие много-мало и даже полезно-бесполезно. Не считаем себя героем. Начинаем фразу словами «я был только тем, кто…» и продолжаем со своим содержанием. Что ты там делал такого, чего не делал никто вокруг.

Чисто эмпирически: любой человек, с которым я добровольно общаюсь более полугода – это человек, способный при желании проделать такую операцию и дать себе ясный ответ. Делиться этим ответом он может не захотеть, но он его получит. Можно потом над этим ответом смеяться, можно плакать, можно делать выводы – это уже по ситуации.
Есть те, кто не сможет. Где-то. Их даже, вероятно, много. Мне-то что до них.

Про общество и «жениццо» скорее всего следующим постом расскажу – на примере Миши с Гришей. Про «вспыхнуть и погаснуть» - как рука возьмёт. Там примеры из той же эпохи. Ненаглядные.

Леди и бабоньки!
Это надолго. И каты будут не всегда. Зато и маты тоже не всегда.
Смиритесь. Отфрендите. Вы меня знаете.

Ирина писал(а):

да, комплексы, да, много чего интересного можно нарыть но... это ли главное? почему ребёнок 4 лет плакал тихо под столом после его стихов? а вы попробуйте ребёнка лирикой-то пронять да обмануть да просто потому, что стихи гениальные что ещё нужно...

Всем разное нужно.

Я совершенно не собиралась возвращаться к его лирике. Но стихи его всё равно возникают в поле зрения при знакомстве с биографией.

Что я вам, девочки могу сказать…

Не читайте Лермонтова детям дошкольного возраста. Вот не надо им это.

Когда я перебирала четырёхлетней дочери всякие разные стихи, которые могли бы её заинтересовать, у меня всплыл в памяти фрагмент начала «Демона». Ну, демон. Ну, летает. Над вершинами Кавказа. Картина достаточно привычная. Вдруг детка что-то найдёт для себя в этой старой оперной чертовщине. Дети же непредсказуемы в этом смысле.
Дочь уверенно сказала, что НЕ НАДО. Вот это – не надо ей читать.

Я пожала плечами и переключилась на что-то другое. Сошлись мы тогда с ней в эстетических предпочтениях на «Птицелове» Багрицкого.

А чем её так смутил и расстроил Мишель, она сразу объяснить не смогла, и вдаваться я не стала.

Сейчас понимаю.

Маленький ребёнок, не всё понимая в тексте, хорошо слышит затекстовое пространство.

Вырастая, мы эту способность почти совсем теряем. Восстановить её можно иногда внимательно взглянув в лицо автору, почувствовав обстоятельства создания стихов.

Тогда можно услышать, что его: «Они любили друг друга так долго и нежно», - звучит так, будто в пустой холодной комнате пуля из пистолета Кухенрейтера попала в открытый рояль.
Девочки, это - четырнадцать плюс.
Маленькому ребёнку такое нафиг не сдалось.

И я думаю Мишель, с его отношением к детству как заповедной территории, был бы крайне недоволен, узнав, что от его стихов плачут маленькие дети. Не для них это сочинялось.

Его собеседник - ребёнок, узнавший уже, что такое неразделённая любовь.
Возраст он обозначил – десять лет.

Девчата, я серьёзно.
Мы-то привыкли – классик. А дети-то слышат как есть.
Не надо стращать им младенцев, не для того он жил.

***
Всегда есть исключения.
У меня в детстве книжка была: «Тяпкин и Лёша», авторства Майи Ганиной. Очень хорошая книжка, я её любила.
Вот там и описано исключение.

Поясняю для тех, кто не читал: Тяпкин – это девочка (так получилось), папы в тексте не видно – только мама и дедушка (так получилось), Лёша – это маленький леший, с которым Тяпкин дружит (так получилось). И вот Тяпкину с Лёшей дедушка поёт колыбельную. Первая колыбельная – это Майков, мне тоже бабушка про орла пела. Вторая – вот как раз то самое исключение…

Причина, по которой дедушка поёт детям стихи, написанные одним поручиком в тысяча восемьсот сороковом году на гауптвахте после дуэли перед высылкой на Кавказ, напрямую названа в тексте. Выделять её болдом я не стану.

Бывают исключения, да. Когда выхода другого просто нет.

Очень хороший текст, девочки, рекомендую:

Скрытый текст: Показать Попили ещё молочка и стали ложиться спать. – Деда, – попросил Тяпкин, когда они с Лёшей улеглись рядом на подушке, – а ты нам песню споешь? – Спи, ладно, потом, – сказал дедушка, зажег керосиновую лампу, загородил её газетой, выключил верхний свет и сел читать книжку. Стало совсем темно, и не ясно, что же случилось с мамой, почему она не едет. Тяпкин думал об этом, вертелся, вздыхал и не давал спать Лёше. – Ты что не спишь, крутишься? – оторвался наконец дед от книжки. – И Лёше спать не даешь, он тоже глазами хлопает. Давно пора спать. – Не могу я спать, – сказал Тяпкин. – Всё время про маму думаю. – Никуда твоя мама не делась, нечего про неё думать. Завтра проснемся, позавтракаем и сразу пойдем её встречать, она приедет. Спи. Дед сел близко к кровати и. стал петь колыбельную. Колыбельная эта была очень старая, и знал её дед давно, её пела его мама, когда он был маленьким, потом дед пел её мне, потому что я рано осталась без матери и, кроме него, петь колыбельную для меня было некому, после уже дед пел колыбельную моему ребенку. Голос у деда был плохой, слух тоже, но и мне и Тяпкину казалось, что поет он очень хорошо. …Улетел орел домой; Солнце скрылось за горой; Ветер после трех ночей Мчится к матери своей. Ветра спрашивает мать: «Где изволил пропадать? Или звезды воевал? Или волны ты гонял?» «Не гонял я волн морских, Звезд не трогал золотых; Я дитя оберегал, Колыбелечку качал…» Пока дед пел, Тяпкин повернулся на бочок, подложил ручку под щечку и заснул. Очень он бывал милый и хороший во сне – нос уткнулся в подушку и расплющился, он почмокивал губами и немного сопел. Все маленькие, когда спят, очень хорошие – и щенки, и ежата, и поросята, и дети. Дед вздохнул, поцеловал его тихонечко, сказал: «Спи, спи!» – и укрыл получше простыней. И тут увидел, что Лёша не спит, смотрит широко открытыми глазами. – А ты, чучелко, что не спишь? – удивился дед. – днём выспался? Хотел я вас раньше разбудить, да жалко было. – Нет… – прошептал Лёша. – Дедуш, а ты что пел? – Песню. – Мне понравилась… А ты ещё знаешь? Тогда дед запел ещё песню, которая тоже сначала мне, а потом Тяпкину служила колыбельной, хотя совсем на колыбельную не походила. Просто дед всю жизнь был очень занят: сначала воевал на германской войне, потом на гражданской, потом боролся за революцию, потом строил социализм – учить колыбельные ему было некогда. Дед пел: По синим волнам океана, Лишь звезды блеснут в небесах, Корабль одинокий несется, Несется на всех парусах. Лёша слушал, повернувшись на бочок и подложив ручку под щечку, – это я так учила его ложиться, чтобы скорее заснуть, – но глаза у него были внимательные и совсем не спящие. …Есть остров на том океане — Пустынный и мрачный гранит; На острове том есть могила, А в ней император зарыт. Зарыт он без почестей бранных Врагами в сыпучий песок Лежит на нем камень тяжелый, Чтоб встать он из гроба не мог. Лёша не знал, кто такой «император» и что такое «почести бранные», как в свое время не знала я и не знал до сих пор Тяпкин, – он слышал сквозь сон эту песню и жалостливо дергал бровями. «Усачи гренадеры» казались ему таинственными «усачигри надерами», но Лёша слушал, напряженно сощурив глаза, улыбался и вздыхал от горького наслаждения, которое дарила ему песня. Непонятное, щемящее нежно сердце было где-то вроде бы не в самих словах, а за словами, прикасалось тихонько, как котенок лапкой, к нежному в душе. Лёша слушал и чувствовал, как ему всё сжимает и сжимает сердце, тогда он быстро сказал: – Спасибо, дедушка, я уже захотел спать. Повернулся лицом к стене, закрылся с головой простыней и тихо заплакал. Он плакал настоящими слезами первый раз в жизни, не понимал, что это с ним, и не мог остановиться. Было ему и больно и очень сладко. А дед допел шепотом последние строфы: Но в цвете надежды и силы Угас его царственный сын, И долго, его поджидая, Стоит император один — Стоит он и тяжко вздыхает, Пока озарится восток, И капают горькие слезы Из глаз на холодный песок… Потом снова сел за стол и стал читать свою книгу. Лёша наконец заснул, но спал чутко, всё время помнил про песню и, открывая иногда глаза, видел, что дед всё ещё сидит за столом, пьет крепкий чай и читает. Скрыть

Сказка с картинками полностью - здесь
Иллюстрации - Ники Георгиевны Гольц

А теперь тут будет некоторое количество обратной связи от меня.
Я уже говорила, что в комментариях есть темы, которые я могла бы слегка раскрыть.
Вот, пожалуй, я это и сделаю. Стараясь не утомлять ни вас, ни себя.

Давайте договоримся на берегу: ваш ник в начале поста не обязывает вас на него реагировать и не означает, что пост относится только к вам.

В конце концов, как вот здесь, это может быть просто посвящение.

GoldenPear
Меня согревает уже одно твоё присутствие.

Если твоим девочкам понадобятся зачем-либо более подробные сведения о биографии поэта Лермонтова, чем находятся в школьном учебнике, могу рекомендовать вот этот ресурс:
http://lermontov.info/remember.shtml
он не единственный, но этот как-то уютен и достаточно удобен для пытливой девочки.

Электронная "Лермонтовская энциклопедия" – монументальна, но громоздка и не очень удобна в эксплуатации.

Как последовательно рассказанную биографию спокойно порекомендую дочери и советую любым читателям книгу Елены Хаецкой «Лермонтов» (2011).
(!!! очень внимательно: ни в коем случае не перепутать с её же романом «Мишель» (2007) - там совсем другое)

У книги есть несомненное для меня достоинство: она представляет читателю поэта не как икону, знамя или объект изучения, но как личность. Ровно то, что нужно, на мой вкус, отрочеству и юношеству при знакомстве с любыми историческими персонами.

Нетрудное и содержательное чтение с обширными для избранного формата выдержками из свидетельств современников. Хорошее проведение линии творчества в связке с линией жизни.

В книге маловато данных по эпохе, нравам и укладу. Но нельзя сказать, чтобы их не было совсем. Их рассыпано по тексту вполне достаточно, чтобы представить себе обстоятельства героя, отличные от обстоятельств читателя.

Личное пристрастное отношение Хаецкой к поэту и человеку вполне ощутимо, но нигде не переходит границу понятной доброжелательности к тому, чью историю ты взялся рассказать.

Некоторые оправдания (в сценическом смысле этого слова – реконструкции мотивов героя) поступков Мишеля видятся мне скорее личными проекциями автора, но такие подстановки себя в материал почти неизбежны при рассказе его маленькой и далёкой от нас жизни.

Некоторые пассажи относительно его лирики – отчётливо представляют взгляд на любовные отношения, свойственный молодым женщинам нашего времени. Взгляд этот я не полностью разделяю, но мне он скорее симпатичен.

Книга современная, и меня очень смешит то, как аннотация, вполне оправданно называя эту биографию объективной, одновременно утверждает, что она представляет поэта с «совершенно неожиданной стороны».

Да, действительно: посмотреть на чью угодно жизненную историю с непотребительской точки зрения – это воистину большая неожиданность.


Что касается романа «Мишель»:

( Дальше )

Есть такое понятие - Роль Мечты.

Там очень небольшой набор стереотипов, на самом-то деле.

Почти любой актёр должен мечтать сыграть Принца Гадского. Никому реально он этого не должен, но вот правда ведь так считают.

Когда в русской литературе моделируют ситуацию первого выхода на сцену молоденькой нежной барышни, чтоб её после того влюбить-убить-послать, выбирают часто для неё ролью подругу того принца - Офелию.
Очень устойчиво. Похоже, и правда русские барышни конца 19 - начала 20 века с заметной частотой видели Ролью Мечты именно её: сойти с ума, попеть, исчезнуть...
Даже в Нине Заречной на фоне вечернего озера видится смутный привет тому же образу.
Самая симпатичная выдуманная история молодой актрисы, дебютирующей в этой роли, из мной встреченных - "Роль" Михаила Анчарова:"...парень ушлый, он их сделает, а вот девочку жалко"...
Никогда не мечтала. Вот правда. Эпоха моя не та.
"Моя" реплика в этой душераздирающей коллизии:"...то вашей порядочности нечего делать в обществе вашей красоты"...
Спасибо, принц, я учту. Серьёзно. И относительно монастыря тоже - подумаю. Чем с вами всеми жить - монастырь куда предпочтительнее. Вы ж договорились меня с ума свести, чтоб не отличала уже сокола от цапли.

К слову - в английской литературной традиции, в той же ситуации дебюта, героиня часто играет Виолу.
Вот тут я бы подумала - не помечтать ли.
С ударной репликой там слабовато. Но в целом - привлекательно, да.

Неплохой комплект ролей мечты для русских девочек написал Евгений Шварц.
Но тут мне тоже сунуться некуда. Если "Золушка" - то скорее паж, если "Обыкновенное чудо" - то... Волшебник, скорее. Или жена волшебника.
В крайнем случае - Эмилия.

Эмилия - это другая песня.
Вот стала бы я актрисой - думает девочка - подросла бы маленько и сыграла бы вот такое. Ах бы как было бы здорово...

Из таких ролей - на вырост - самый грандиозный подарок русским девочкам сделала Маргарита Терехова в "Собаке на сене".
Не желание походить на ту женщину на экране, воплотить её судьбу, но готовность хоть душу продать дьяволу за умение вот так сказать реплику. Меня до сих пор втягивает как в воронку в эти переливы голоса. Неотразимое воплощение театральности и женственности одновременно.
Нет, никогда не мечтала всерьёз вот так научиться играть. Но восторг безусловный.

И вот этим летом я вспомнила неожиданно её.
Такую женскую роль, за которой моя внутренняя девочка и правда могла бы повлечься на сцену, чтобы дорасти и сыграть. При условии, что девочке на момент мечтанья осьмнадцать уже стукнуло.

Не хочу называть, чтоб не сбить вас.
Спросить хочу.

А у вас?
Если бы вы мечтали стать театральной актрисой, что было бы для вас приманкой?

Вот представьте: гаснет свет, раздвигается бархатный занавес, а там, на сцене - вы такая...
Назовите роль, м?
Или опишите, если охота. Я могу вам попробовать назвать по описанию.

Удобно расположившись в кресле и угрызая кислое яблоко, не могу не заметить, что разбор чужого сценария, сочинённого по старой книге, оказывается, в разы тяжелее, чем сочинение собственного аналогичного сценария. Думать приходится ощутимо больше.

А если ещё прихватывать при этом биографические данные авторов...
будь трижды проклято моё любопытство и адова привычка включать в рассмотрение высказывания информацию о том, кто именно его сделал и при каких обстоятельствах.

Возврыщаюсь домой с работы:
- Юля, меня следует остановить. Погода дрянь, самочувствие скверное, денег мало, так ещё и Лермонтова убили.
Ребёнок расцветает:
- Зачеееем. Не нааадо. Это же классно. Продолжай. И мне рассказывай - интересно же.
- Что классно? Что его убили? Или что твоя престарелая мать вчера полчаса проплакала перед сном в подушку, прочтя письмо Катюши Быховец? Прикинь, натурально ревела с полчасика прежде чем заснуть сном младенца.
Ребёнок лыбится - иначе это выражение лица не назвать.
- Ты рассказывай, - лукаво ухмыляясь, говорит ребёнок, - может, мы его в школе потом проходить будем. А тут у меня уже по нему будет Своё Мнение.
- То есть - моё мнение. Ага. Иди сюда, коза, обнимемся.
---
- Балда ты, - говорю через некоторое время, дочищая картошку в суп, - это любовь, а ты - в школе проходииить.
Ребёнок хихикает.

Нет, я понимаю, плакать иногда надо для разрядки: можно над мелодрамами, можно над новостями по телеку, можно вот - над мёртвыми поэтами. Вопрос удобства исключительно - над чем.
И кстати: плач по мёртвому поэту - традиционный выбор интеллигентной дамы средних лет...
Отвечаю. Большинство интеллигентных дам рано или поздно начинают вздыхать над каким-нибудь мёртвым мерзавцем.
Чем древнее труп - тем начитаннее дама.
Наиболее просвещённые выбирают какого-нибудь Кретьена де Труа.
Исходя из последнего: слава небесам, от поздней любви к Мише Лермонтову моя идентичность плебея и маргинала не особенно пострадает.
Он всего лишь - школьная программа.
И так мещански выглядят его портретики в уланском мундире.

"Весь город полон этими слезами".

( Под катом - много.
Очень много букв и немного картинок.
Картинки не лучшего )


Моя глубочайшая признательность музыковеду в штатском за чудесный разговор-консультацию в комментариях.
Настоящий и единственно верный романс "Белеет парус одинокий"
(музыка -А.Варламов, 1848; исполнение - С.Лемешев)

"Четвертая картина принадлежит к тому роду, как "Последний день Помпеи" Брюллова, не по сходству содержания, но по композиции, т. е. это множество отдельных картин на одном холсте и все отдельные картины приведены к одному знаменателю. На картине К. П. Брюллова знаменатель этот -- пылающий Везувий, истребляющий целое население города, а в картине г. Лермонтова знаменатель -- ледяная душа Печорина, наводящая гибель на все, что только подверглось мертвящему ее влиянию".
(Ф. В. Булгарин "Герой нашего времени". Сочинение М. Лермонтова)

По ассоциации - с точностью до театральной байки:
Знакомец мой, артист театра, рассказывал (дело было в конце 90-х), как играли они пьесу по мотивам японского фолклора. Он исполнял роль горы Фудзиямы. (Не спрашивайте.)
В театр пригласили каких-то официальных японских лиц. После спектакля, как полагается, общий банкет-фуршет. Лица японские выражают своё вежливое удовольствие увиденным: диалог культур, все дела - хвалят артистов, улыбаются им, кланяются, лепечут что-то комплиментарное. К нему не подходят. Он в расстройстве спрашивает сопровождающего японцев: что, не понравился он им, что ли? Что Вы, что Вы, говорят ему, очень-очень, просили передать самые восторженные отзывы. Так что же, недоверчиво интересуется он, сами-то не подошли?
А ему объясняют: нельзя. Как же они к Вам вот так запросто подойдут, когда Вы – Фудзияма!

Не судьба мне обойтись всего одним постом по экранизации 1955-го года.

Нет. Это решительно невозможно. Там такие люди, что я физически не могу просто упомянуть фамилию.

Такова уж несправедливость искусства: пока главный герой рвёт подмётки и голос, давит слезу и движет действие, на заднем плане с полным комфортом живёт-поживает лицо второстепенное, в нужный момент выдвигаясь в фокус внимания, чтобы подать пару реплик, пистолет или носовой платок истерзанному страстями премьеру. И выглядит оно при этом куда сочнее, бодрее и убедительнее главного героя.

Тот роскошный музыкальный старомосковский сценический говор, что так тешит слух, ту ауру старинной красивой пьесы, ту атмосферу высшего света на отдыхе, слегка опереточную, но безмерно обаятельную, создают не только и не столько главные действующие лица, сколько лица второго плана.

Старшее поколение. Это их строй речи и манеру держаться перенимают Вербицкий, Пилецкая, Шмаринова и Губанов. Это на них они, осознанно или нет, ориентируются как на эталон техники и вкуса.

Этот эталон мы, зрители, по привычке воспринимаем как образец неподдельного аристократизма, образец того, как положено ходить-говорить-дышать и кланяться настоящему представителю дворянского сословия, а заодно, до кучи, за давностью лет, и настоящему русскому интеллигенту.
Уж не знаю, сколько в том правды, а сколько легенды и стереотипа. Мне, по чести сказать, это несущественно.

Меня эти люди потрясают и привлекают как участники совершенно другой легенды. Легенды об Актёре. Той, где мальчики и девочки разных сословий «как в тюрьму и под поезд» попадают в театр, не для того, чтобы сгинуть в чаду богемной жизни, не для того, чтобы вспыхнуть звездой и оплыть свечой, не для того даже, чтобы сбылась их мечта, но для того, чтобы сбыться самим. И быть долго.

Я могу смотреть на них бесконечно, понимая, что люди бывают в мире, как бывают в мире чудеса.

Полюбуйтесь и вспомните их, кому любопытно.

( Дальше )

Собственно, после таких лиц - рассуждения можно и не разводить.
Кидайте смайлы в комментарии, если кому интересно продолжение.

Перекличка:

Скрытый текст: Показать М.Лермонтов, Валерик, 1840, 26 лет: ..... ...С людьми сближаясь осторожно, Забыл я шум младых проказ, Любовь, поэзию,— но вас Забыть мне было невозможно. И к мысли этой я привык, Мой крест несу я без роптанья: То иль другое наказанье? Не все ль одно. Я жизнь постиг; Судьбе как турок иль татарин За все я ровно благодарен; У Бога счастья не прошу И молча зло переношу. Быть может, небеса востока Меня с ученьем их Пророка Невольно сблизили. Притом И жизнь всечасно кочевая, Труды, заботы ночь и днем, Все, размышлению мешая, Приводит в первобытный вид Больную душу: сердце спит, Простора нет воображенью… И нет работы голове… Зато лежишь в густой траве, И дремлешь под широкой тенью Чинар иль виноградных лоз, Кругом белеются палатки; Казачьи тощие лошадки Стоят рядком, повеся нос; У медных пушек спит прислуга, Едва дымятся фитили.... ..... .... Наши пушки уткнулись стволами вниз, ядра размякли. Одни горнисты, трубы свои извлекая из чехлов, как заядлые онанисты, драют их сутками так, что вдруг те исторгают звук. Офицеры бродят, презрев устав, в галифе и кителях разной масти. Рядовые в кустах на сухих местах предаются друг с другом постыдной страсти, и краснеет, спуская пунцовый стяг, наш сержант-холостяк. ___ Генерал! Я сражался всегда, везде, как бы ни были шансы малы и шатки. Я не нуждался в другой звезде, кроме той, что у вас на шапке. Но теперь я как в сказке о том гвозде: вбитом в стену, лишенном шляпки. Генерал! К сожалению, жизнь -- одна. Чтоб не искать доказательств вящих, нам придется испить до дна чашу свою в этих скромных чащах: жизнь, вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик. Генерал! Только душам нужны тела. Души ж, известно, чужды злорадства, и сюда нас, думаю, завела не стратегия даже, но жажда братства: лучше в чужие встревать дела, коли в своих нам не разобраться.... И.Бродский, Письмо генералу Z, 1968, 28 лет Скрыть

А вот никому запасную аватарку с роскошным фейспалмом не надо?

Вот он какой сидит, гляньте-ка:



Это первое появление в кадре Печорина-Вербицкого в фильме "Княжна Мери" 1955 года (режиссёр и сценарист И.Анненский).

Да, девочки мои, да! Вот такое оно вот!
Вы не хуже меня представляете себе манеру игры актёров пятидесятых годов.
Если вдруг хуже - то вспомните Джоуи из сериала "Друзья". И представьте, как он играет героя-любовника. Вот то же самое, только без стёба - это и будет оно.

Так восклицать:"Я люблю Печорина!"(Вера-Пилецкая, сцена с мужем), или:"Потерять её? Никогда!"(Печорин, после прочтения письма) сейчас, пожалуй, не умеют даже индийские актёры.

....впрочем...если поставить Бенедикта в подходящие условия (типа: Беня, сыграй мне тут порыв души), пожалуй, можно получить близкий результат. Ещё Никлас Кейдж так иногда может - давануть слезу на две зарплаты. Хотя, кажется, с годами он разучился.

Из наших - не знаю кто так может. Долгие домохозяйские сериалы не смотрю, а в коротких сериалах и кино - не припомню... Разучились нонешние, похоже.
Вот в голлливуде разве школа сохранилась. Как забацают это своё:"Нееееееееет!" - прямо вот сразу оно.

В данном конкретном фильме - это не плохо. Это ностальгически мило. Просто так сейчас уже почти совсем не делают. Манера подачи устарела, как фасон шляпки. Впрочем... мода ведь ходит по кругу...
Судя по комментариям, детки, выросшие на "Звёздных войнах" до сих пор охотно смотрят это старое кино вместо чтения ещё более старой книжки. И им нормально.

Мне - тем более нормально. Хотя бы потому, что кроме этих двух Мелодраматических восклицаний там очень много того самого классического старомосковского говора эталонно-мхатовского образца. И когда они не восклицают, они так музыкально и чисто-чисто щебечут текст, что слушать их можно сколько угодно.
Это именно то, за чем я и пошла изначально.
Они очаровательны, право же.
Ещё один просмотр и я, пожалуй, полюбила бы Вербицкого-Печорина, не взирая на разницу во времени и личные эстетические предпочтения.
Но ещё одного просмотра не будет. Я выяснила, что хотела. Можно собрать ради интереса в пост (пожалуй, в один уложусь).

У меня вопрос такой... почти риторический...
Девочки, а вот эти вот читающие смайлы: - это вы что, серьёзно?