Навеяно сообщением моего четырехлетнего внука о том, что ангелочков не существует. Вот насчет Деда Мороза - у меня действительно обоснованные сомнения в его существовании А ангелы мне попадались, и не раз . Одну историю расскажу.

Было мне тогда лет 15. Сестра занималась горным туризмом, и они иногда ездили на тренировки - то в карьер Борок, то ещё куда. В этот раз они с утра поехали на соревнования на Иню, недалеко от моста, лазить по зимнему склону. И она попросила меня приехать днем, привезти большой термос с горячим чаем. Ну, и просто прогуляться, посмотреть, как они лазят.
Мне, конечно, было интересно. Я приехала, отдала им термос, посмотрела. С трудом поняла, какая команда впереди (не их ) и точно поняла, что дело это долгое. Стала вокруг гулять.

Отошла метров на 100, а там от берега какой-то теплый ручей тек, может, сток, не знаю. А поскольку был уже февраль, лед был толстенный, и получилась такая большая, широкая и глубокая ледяная воронка, а где-то там внизу - вода, пар идет. И я на льду поскользнулась и упала. Недалеко от воронки. Стала пытаться подняться - оказалась ещё к ней ближе. Попыталась отползти - с тем же эффектом.
Лежу такая, стараюсь не двигаться - иначе ещё чуть-чуть продвигаюсь в нежелательном направлении. Попробовала покричать, но все слишком далеко. Даже не могу сказать, что сильно испугалась - скорее, совершенно обалдела от такого поворота, вот так, раз! И на краю...

Ну, и тут, по законам святочного рассказа, подошел какой-то мужик. Незнакомый. И спрашивает: "Вам помочь?" "Да", говорю. Он меня как-то очень легко вытянул. Нет, потом не улетел и не растворился, просто не знаю, куда делся, народу было прилично. Среди Ириных туристических знакомых его не было. Кажется, спасибо я ему все же сказала...

И кто же это был, по-вашему? У меня-то сомнений нет.

С Рождеством Христовым!

Вот, кому интересно - подробнее Дусин новый вертеп. Правда, не только качество фото сильно не очень , но еще и не готовы дары в руках у волхвов. Но в целом вот так:

Скрытый текст: Показать Скрыть

А ещё он светится!

Скрытый текст: Показать Скрыть

Сочельник

Вечер гаснет морозный и мирный,
Все темнее хрусталь синевы.
Скоро с ладаном, златом и смирной
Выйдут встретить Младенца волхвы.

Обойдут задремавшую землю
С тихим пением три короля,
И, напеву священному внемля,
Кровь и ужас забудет земля.

И в окопах усталые люди
На мгновенье поверят мечте
О нетленном и благостном чуде,
О сошедшем на землю Христе.

Может быть, замолчит канонада
В эту ночь и притихнет война.
Словно в кущах Господнего сада
Очарует сердца тишина.

Ясным миром, нетленной любовью
Над смятенной повеет землей,
И поля, окропленные кровью,
Легкий снег запушит белизной!

Георгий Иванов

Скрытый текст: Показать Скрыть

Открываю ленту - такая красота!
Всех, для кого это праздник, я поздравляю с пасхальной радостью!
Вот такая у нас в этом году зимне-рождественская Пасха:



А вот наш стол Не пугайтесь, мы не съедаем это в один присест. Много дарим, а остальное едим несколько дней.


Но вот что действительно после поста улетает со свистом - это яйца! Дети каждый год сидят их расписывают, фантазии нет предела

Очередная фотосессия. Лето нынешнее, по понятным причинам, выдалось особо урожайным... на кукол. (это далеко не все)

Скрытый текст: Показать Скрыть

Это младшенькая у меня так проводит каникулы - шьет кукол, по штуке в день
Мне настолько непривычно, что кто-то в нашем доме рукодельничает, что решила на память их сфотать, пока она все не раздала подружкам и родным.

Скрытый текст: Показать Скрыть

У меня пятеро детей. Конечно, все они временами болеют, кто чаще, кто реже. Иногда болеют тяжело. Особенно в дошкольном возрасте. И проблема, поднятая в статье Елены Кучеренко «Крик души и сопливые дети», мне, разумеется, знакома. Бывали бессонные ночи в борьбе с упорно поднимающейся до невероятных цифр температурой у малыша или в напряжённом прислушивании к дыханию астматика. Приходилось и стоять перед страшноватым выбором: отправить тяжело болеющего семилетку одного в больницу или выхаживать дома. Знакомо и чувство бессилия, когда одна болезнь сменяется другой, и вот уже несколько курсов антибиотика за полгода… Однако моя точка зрения если и не прямо противоположна взгляду автора статьи, то, по крайней мере, значительно отличается.

Прежде всего, на протяжении последних тридцати, примерно, лет ясно наблюдается нарастающий страх перед инфекциями и болезнями вообще. Если в моём детстве было вполне нормальным проведать заболевшего ангиной одноклассника, то сейчас это исключено. Помню, как ухаживала за больной гриппом мамой, жившей со мной вместе, и это не считалось чем-то сложным (кстати, не заразилась). А лет так через 15, когда грипп подкосил всю нашу семью разом, родственники только ставили у порога квартиры сумки с продуктами и лекарствами, о физической помощи речь не шла. Да, у кого-то в доме был ослабленный больной, которому надо опасаться любой заразы; у кого-то маленький ребёнок… Почти у всех в жизни бывают подобные периоды, ничего страшного. Но в целом тенденция именно такова.

Перейду поближе собственно к детям и их общению. Лично я не поведу откровенно больного ребёнка ни на какое мероприятие – это в первую очередь тяжело ему самому и, очень вероятно, чревато осложнениями болезни. Между тем я не раз оказывалась именно в числе тех мам, которых обвиняют в «подвергании риску других детей». Объясню на примерах.

Случай первый. Очень болезненный в целом сын-первоклассник кашляет второй месяц, без других симптомов. Врач определил «хронический бронхит», стал лечить его амбулаторно (дело это небыстрое) и дал справку, что сын может посещать детский коллектив. Сидеть дома целую четверть, не имея на это оснований? До занятий его допустили, но недовольные присутствием кашляющего сына рядом с другими детьми были.

Случай второй. Другой сын, приходя в класс, начинает чихать и заливается, простите, жидкими соплями. Сын – аллергик, проявления именно такие, а раздражителем, скорее всего, стал распустившийся цветок в классе, точно так и не установили. Дома же с ним всё в порядке. А вокруг как раз свирепствует «свиной грипп». Бедного ребёнка и домой отправляли, и маску на него надевали. В итоге я месяц, отправляя в школу, кормила его антигистаминными препаратами.

Ещё история. Дочка, болевшая редко, но с затяжным течением. Начался кашель, насморк, осип голос. Мы честно высидели четыре самых потенциально заразных дня дома, лечились. Температуры не было, ребёнок весел и бодр. А я по опыту знаю, что такая картина будет недели две-три. На пятый день повела её в воскресную школу… Если коротко – одна из мам не здоровается со мной уже второй год. Конечно же, и я, выслушав гневную отповедь, не спала ночами, мучаясь от сознания, что, быть может, из-за меня пострадал чужой ребёнок.

Во всех этих случаях не было острой необходимости водить детей в коллектив. Да, вряд ли им дали бы справку доктора, хотя можно было попробовать договориться. Но равным образом я не видела и необходимости их изолировать и пропускать занятия.
Читала, кстати, что в элитных английских школах дети с температурой до 38 вообще считаются здоровыми и от занятий не освобождаются. Подобные правила существуют, если не заблуждаюсь, в Америке и ряде стран Европы. Россия же почему-то движется к принципу «сидеть дома от появления и до исчезновения последнего симптома», что вряд ли оправдано и уж точно нелегко для всех: родителей, вынужденных лавировать между работой и постоянно болеющим дитём; детей, пропускающих занятия, утренники и просто кучу интересного; врачей, вынужденных принимать почти здоровых детей ради выписывания\продления больничного; учителей и воспитателей, у которых срываются учебные планы и выступления…

С другой стороны, я как раз бывала и бываю мамой часто болеющего ребёнка, которого надо особо поберечь, чтобы вырваться из череды болезней и не дать им перейти в хронические. Тут опыт, увы, у нас в семье уже очень существенный. Что мы делаем? Да ничего особенного. Просто считаем, что ответственность за здоровье наших детей лежит именно на нас. И идём путём сначала оберегания иммунитета, а затем его укрепления.
1. Ограничиваем контакты. В первое время после выздоровления (неделю-две) – никаких магазинов, транспорта, гостей.
2. Стараемся понемногу, но регулярно бывать с ребёнком на свежем воздухе.
3. Следим, чтобы ребёнок не переутомлялся, достаточно спал и полноценно питался.
4. Не пренебрегаем витаминами, морсами, травами.

В более долгосрочной перспективе нас очень выручает спорт, особенно бассейн и каток. И, разумеется, разбираемся с причинами слабого иммунитета, с хроническими проблемами. Самый слабенький сын, не вылезавший из болезней, например, резко окреп после пары лет занятий фигурным катанием на открытом льду плюс удаления давно докучавших аденоидов. Ну и, разумеется, время на нашей стороне – к 6-8 годам дети болеют намного меньше, чем с 2 до 5.
Что же касается тактики постоянного избегания не стопроцентно здоровых людей, она себя за 24 года нашего родительства оправдала далеко не во всём. Да, конечно, не стоит с малышом идти в дом, где есть больной гриппом. Не надо приглашать друзей, вчера жаловавшихся на расстройство желудка. Но точно для себя уяснили – заразиться можно всегда и везде. Помню, как была потрясена, когда оба сына-дошкольника заболели явно одинаковой вирусной инфекцией после того, как просто погуляли в роще, ни с кем не контактируя! Мы в тот период как раз старались избегать контактов после гриппа, поэтому происхождение той заразы осталось загадкой. В то же время, не раз дети оставались вполне здоровы, погостив у сопливящих сверстников. Это укрепляет меня в мысли о том, что части болезней избежать практически невозможно (если не надеть скафандр). Ну, а избежать остальных или, по крайней мере, перенести их по возможности легче можно, если поддерживать и укреплять иммунитет.
Хорошо, что практически все мои подруги, как многодетные, так и нет, так же спокойно относятся к детским соплям, как и мы. Мы честно предупреждаем друг друга перед взаимными визитами, если в доме есть не совсем здоровые. Но, кроме ситуаций особой ослабленности либо острой болезни, обычно нас небольшие проблемы со здоровьем не смущают. Тем более, что при моих пятерых и, например, шестерых подружкиных детях трудно выбрать момент абсолютного всеобщего здоровья. То же самое можно сказать и о периодах беременности: избегая явного заражения (например, визитов в дом к больному гриппом) и излишних посещений многолюдных мест, в то же время невозможно избежать любого контакта с вирусами. Да и вряд ли это нужно, иммунитет при такой строгой самоизоляции вряд ли укрепится, а для будущего ребёнка заболевания мамы, на самом деле, редко действительно вредны. Гарантии же, что в группе детей, например, нет ни одного, кто завтра заболеет ветрянкой. то есть заразен, никто дать не сможет, к сожалению.

Да, безусловно, мы должны быть милосердны и внимательны друг к другу. Только в первую очередь мы стараемся следить за собой, за своими поступками и мыслями. Не делить родителей на имевших уважительную причину и не имевших, не оценивать их дела и, тем более, побуждения. Считать, что все мы не враги друг другу, и никто не хочет зла нам и нашим детям, так же как и сами мы не хотим никому причинить вреда.

Краснокамск, Альтгаузен В.П.
Ивановская обл., п/отд. Золино,
6/II
Милая, хорошая и не знаю какое еще имя тебе подыскать! Додумай сама. Только что получил открытку от тети Лиды с твоим адресом! Теперь я за всех спокоен, знаю куда писать и могу послать тебе немного денег – единственное чем я могу помочь тебе и малышу.
Все это время я не имел от тебя никаких известий и посылал во все концы отчаянные письма. Думалось все самое невероятное. И потом: тоска. Хочется видеть тебя, Валерика, знать о вас и иметь перед собой строчки начертанные тобой. Работая в полевом строительстве, я уже почти примирился с полной невозможностью связаться с любимыми, но вот 3го января меня призвали в латвийскую стрелковую часть с определенным адресом и я в первый же день разослал открытки в поисках тебя. В лагере нахожусь уже 3 недели. Народ все время прибывает и очень скоро я переменю адрес. Об этом говорит многое. В связи с предстоящей отправкой, ребята мне уже обещали встречу с моей «старушкой», как они все говорят, в Москве. Очень много шансов, что путь на фронт будет лежать через Москву. Не знаю, удалось бы мне отлучиться до дому при приезде, но мысль о возможности тебя увидеть меня привела в такое возбуждение, что несколько ночей я буквально бредил тобой. И вот теперь я знаю, что увидеть тебя еще не придется. Это очень обидно. Но пусть. Зато я знаю, что ты с сыном и со своими и точно знаю – где именно. Про себя мне даже и писать как будто нечего, хотя полгода прошли очень непохоже на всю прожитую до сих пор жизнь. Было часто трудно, кругом прошло много людей и не раз менялась обстановка. Об этом ты может быть кое что знаешь из многочисленных моих открыток.
Ближе то, чем жив сейчас.
Народ вокруг очень своеобразный. Основу составляют коренные латыши, отступившие из Латвии при оккупации ее немцем. Народ очень бойкий, воинственно настроенный и страстные патриоты. Все только и мечтают о том, чтобы скорее попасть на фронт и обязательно к своей республике. Возможно, что это их желание и будет вскоре исполнено. Я тоже с удовольствием отдался этому под’ему. Особенно ободряет то, что здесь я равный среди равных и никакие анкетные данные меня не ограничивают в правах. Во взводе работаю агитатором и по старой памяти – физкультурным организатором. Будни подготовки и несложного лагерного быта почти целиком поглощают. Хочется серьезнее усвоить то, на что приходится уделять так мало времени. Все недостатки условий жизни и даже отчасти питания совершенно не расстраивают. Больше того, они только еще больше толкают на фронт.
И среди всей этой здоровой, хорошей суматохи в сердце небольшой уголок с вечно тлеющим огоньком, неугасающей тоски и любви к вам – тебе, твоим темным глазам и малышу, золотистой головке и заливистому хохоту.
Как нередко бывало, пишу между делом. Сегодня я во внутреннем карауле. Дежурю круглые сутки, но 2 часа подряд с 4 часовыми промежутками. Мороз особенно не трогает. Поверх обычной, и без того теплой одежды, одевается здоровенный овчинный тулуп. Все 2 часа караула в полном моем распоряжении и я могу вволю намечтаться о далеком доме. Не о пустой квартире в Москве, а о тепле и уюте заполненном присутствием двух милых существ. Приходится довольствоваться и этим. Буду ждать твоих писем с еще большим нетерпением чем прежде.
Всего лучшего, Верунька. Целую тебя, Валерика и всех «колхозников». Больших и малых. О всех изменениях в адресе и прочем буду регулярно сообщать. Пиши почаще, надеюсь что нибудь получить.
Весь твой Коля.

Краснокамск, Вере Павловне Альтгаузен.
Ивановская обл., п.о. Золино, 8/II
Верунька, милая,
наконец-то я с уверенностью могу к тебе обращаться.
Первое письмо, которое я отправил вчера, полно радости от полученных вестей о вас и поэтому сумбурно, беспорядочно. Сегодня попытаюсь быть немного систематичнее.
Несколько месяцев скитаний и беспорядочной кормежки не могли не оказать на мой желудок своего влияния. Хлеб, - основа моего рациона, - картошка и притом в самых различных порциях (от 0 до обжорства) здорово расшатали мою пищеварительную машину и без того не вполне исправную. Когда то частая изжога перешла в постоянное ощущение кислоты и какого то металлического вкуса во рту. Вряд ли это уже болезнь но состояние все же неприятное.
Здешний рацион более регулярный, но не настолько обильный чтобы восстановить потерянное.в моей жизни промелькнул момент торжественности – присяга. В прошлом, ты наверно помнишь, я несколько иронически глядел на эту операцию. Теперь же в связи с переменой окружения и времени скромная процедура присяги – вечером в бараке, при свете керосиновой лампы, меня даже взволновала. Вообще война меня здорово попеределывала. Не только официальная печать, но и все виденное и слышанное от многих людей каких я перевидал за эти полгода пропитали меня крутой ненавистью ко всему, что виной этим разрушениям. А некоторые знания основ марксизма – политэкономии и истории делают понятными многие явления, очень туманные в непосредственной близости.
Примером – наше существование. Некоторые детали нашей лагерной жизни многим ребятам кажутся слишком черными и им придается решающее значение в оценке целого периода и оценке хода войны.
Вообще, я тебе скажу, латыши очень сильно попахивают национализмом. И еще из разговоров со многими я как то почувствовал их на какую-то ступеньку ниже себя в смысле политического самосознания. Каждый из них еще собственник и общего у них кроме Даугавы очень мало. И эта ступень, возвышающая любого колхозника, которого они кстати совсем не хотят признать за члена нового государства, над ними – результат нового, что существует 24 года. Возможно, что после революции в России русские рабочие рассуждали так же как и теперешние рижане.
Быть может эта страничка агитации тебе покажется неуместной в письме человека, пишущего любимому другу, но ты знаешь, мне иногда хочется поговорить о разных вещах, а здесь очень неподходящая для таких разговоров компания.
Сейчас ребята пришли с сообщениями, бог весть от куда полученными, о том что наша часть переброшена на другой участок, ближе к желанной границе. Все очень возбуждены, забыты все неприятности! Вот такими я люблю их видеть, полными решимости, готовых итти в ригу с голыми руками. Надеюсь и уверен только, что нам туда с голыми руками идти не придется.
А как ты, что ты? Работаешь вероятно, где? Как устроились малыши? Как с кормежкой хватает ли? Что вышло у тебя с работой на заводе и как ты выбралась в Краснокамск? Где Таня.Есть ли письма с фронта от ребят. Где Андрей пишет ли?
Здорова ли бабушка, так много тратящая своих сил на клопов. Как чувствует себя дедушка-Павлуша?
Ксения все еще с вами без сомнения, как она управляет своими зверушками?
Все что можешь написать для меня дороже самого дорогого. И про себя побольше и про мальчишку обязательно.
Часто вынимаю ваши фотографии. И над каждым предметом связанным с домом подолгу задумываюсь.
Флакон с «Полетом» храню, как девушка подарок любимого и только по торжественным для меня дням решаюсь его открывать.
Особенно слежу за принесенным тобой ножом. Однажды он чуть не пропал. Это было в пути. Не передам тебе своего огорчения а затем радости когда пропажа нашлась. Ведь со всем этим связано твое присутствие, твои вкусы, твои руки, твоя забота.
Помнишь ли ты обо мне так? Я надеюсь что могу об этом думать. Ведь да?
Кончаю, до следующего раза. Живи спокойно, будь здорова, и ты и Валерик.
Крепко целую прямо в губы и мысленно трогаю черный завиток на твоем высоком лбу. Целую всех.
Твой Коля.


Краснокамск, Альтгаузен В.П.
27/II
Спасибо за фамилию.(Прим. - бабушка подписала письмо как Берзина)
Верочка,
пишу с фронта. Пришли сюда только вчера.
Из лагеря следовали через Москву, где простояли целых 2 дня. Хотел вырваться на Покровку, но в город удалось выбраться на очень незначительное время, да и к кому было спешить? Вместо этого я в компании Сергея К. и одного славного латыша Риксис проделали небольшой трюк и достали в совершенно невозможных условиях по бутылке портвейна. Это было просто замечательно. Целых полгода я не держал во рту никакого вина и теперь это простое Ереванское показалось мне верхом совершенства.
Дальше дорога шла в том же направлении, что и полгода назад. Только в середине пути свернули влево от линии идущей на Ленинград.
Сейчас нахожусь в районе Ст.Руссы. Обстановка опять совершенно новая. Эти две ночи провели в еловых шалашах. Было холодновато. Днем идут беспрерывные воздушные бои. При мне уже сбили одного немца.
Возможно, что сегодня отправлюсь в полк, после чего сумею тебе сообщить подробный адрес. (До этого ты не пиши мне на полевую почту). Большинство ребят уже распределили, но я и Сергей (опять вместе) аттестованы младшими командирами и еще не распределены в части.
Впереди много трудного и непривычного. Заглядывать вперед страшновато, поэтому может быть ты заметила, я ни одного письма не кончаю словами до свидания.
Дела нашей армии все более и более хорошие. Немца каждый день выживают из новых деревень, уничтожают его в окруженных пунктах. Но это зверь, который получив смертельную рану в агонии бросается и наносит огромный вред. А что он делает в оставленных деревнях! За 4 дня нашего пути мы не могли как следует отдохнуть из-за разрушений в деревнях попадающихся нам. Там же где остаются избы, помещения не имеют жилого вида. Все поломано, разбито и загажено. И вывезено все, вплоть до последней табуретки.
Так хочется хотя бы словом отметить разницу в поведении солдат-немцев и красноармейцев, которым не разрешено брать в деревнях даже мороженой картошки, чтобы не походить на грабителей оккупантов. И крестьяне это очень ценят.
Милая Верочка, письма от меня будут теперь редки и очевидно очень лаконичны. Напишу после первого боя.
Будь здорова, дорогая.
Передай привет маме и папе, пусть выздоравливают и больше не хворают.
Целую крепко тебя и сына. Твой, все время твой. Коля.

7/III. 3ч. утра.
Верочка!
Как часто бывало использую ночное время для того чтобы побеседоватьс тобой. Сижу дневальным в землянке и топлю печь, а так как дрова в печке горят без моей помощи, то мое дежурство оказывается свободным временем. Обещал писать после того, как буду знать свой точный адрес, но пока еще этого нет. Я с группой командиров некоторое время подучимся, а затем – по местам.
Ребята с которыми я приехал уже участвовали в боях.
Кругом беспрерывно развертываются события которые оставят глубокий след в истории и моей памяти. Наша часть все время участвует в наступлении и с передовой то и дело приносят вести о том, что заняты все новые и новые деревни.
Вчера смотрели «Разгром немцев под Москвой». Виды Москвы опять взволновали меня так, как будто я мельком увидел родное лицо мелькнувшее в окне проходящего поезда. Сама картина очень кратко но красноречиво показывает происходящее. Непосредственно по пятам немцев я еще не проходил, но и того что мне пришлось увидеть в оставленных ими деревнях достаточно, чтобы все человеческие чувства были возмущены до крайней степени.
Частенько мне приходит в голову мысль: как хорошо, что вы с Валериком можете спокойно жить в дали от этой ужасной войны.
Жизнь наша здесь более чем сносная. Не находясь на самой линии огня, люди обеспечены крышей над головой, все тепло одеты. Кормят много лучше, чем в тылу. Единственное чего остается желать – это бани. Людей много, а бань слишком мало, чтобы можно было пропустить всех. Приходится восполнять это умыванием «в котелке».
А ночь такая лунная!
Видимо я стал восстанавливать силы после работы в строительстве. Чаще останавливают внимание слабые еще признаки весны, а по ночам – роскошное, почти январское небо. А сны! Эти радостные минуты, когда я совершенно отчетливо вижу тебя, говорю с тобой, чувствую, приходят все чаще.
В лагерях все ребята открывают свои картинные, вернее портретные, галереи показывая своих родных, и я не упускал ни одного случая, чтобы воспользовавшись предлогом самому не взглянуть на вас.
Мне очень хочется получить от вас какие нибудь фотографии сделанные теперь, но боюсь, что их нельзя будет переслать.
Я могу без конца заполнять страницы всей ерундой которая для тебя не будет интересной, приходится брать себя в руки и ставить точку, хотя мне и приятно проводить время за этакой болтовней.
Ну не буду отнимать время у цензоров, проверяющих наши письма и закончу.
Надеюсь, что дома все в порядке, насколько это возможно. Бабушка поправляется, Валерик здоров, ты, моя ласточка, тоже. Все вы иногда вспоминаете обо мне. Я же про всех вас думаю частенько.
Крепко целую длинную очередь маленьких и больших Альтгаузенов и семейку Берзиных.
Ваш Коля, папа-дядя-Артур.
Я думаю, Верочка, что не куришь?

Краснокамск, Вере Павловне Берзин.
19/III
Милая Верочка!
Сегодня последний день нашего обучения.
Все это время нас знакомили с новым в тактике, оружии, а тех, которые, как я , раньше не знали вообще ничего – и с основами в так называемой военной науке. Время пролетело совершенно незаметно. Через пару дней нас распределят по полкам.
До этого дня всегда получалось так, что какие-то причины отдаляли от меня момент личного участия в боях,поэтому я еще не представляю что это значит. Судя по рассказам товарищей с которыми я здесь обучаюсь, а они все уже были по несколько раз в боях и большинство из них имеют ранения, это похоже ни на что другое в жизни. Из природы разве только действие страшного града на зрелое хлебное поле подходит для сравнения.
Оптимизма и радужных надежд никаких. Слишком откровенным перед тобой быть боюсь т.к. в мыслях сам часто ловлю себя на трусливых надеждах. По крайней мере в роли героя плохо себя представляю. Но все это измышления. Уверен, что в трудный момент хватит меня на любое дело. Только бы не растеряться. Здесь приходится считаться с тем, что я часто бываю недостаточно хладнокровным. Но об этом можно много не расписывать. Это те «копания», которые так знакомы тебе с давних времен.
Пока есть время, хочу поболтать с тобой о вещах про которые скоро думать недостанет времени.
Жили мы эти дни как у Христа за пазухой. В сосновом лесу в топленой землянке, которую мы сами выстроили, прошло 19 замечательных дней. Холодные, морозные ночи сменялись искристо-ясными днями. Яркое солнце еще не в силах бороться с сильным по-зимнему морозом но голубое небо с нежно розово оттененными облаками не оставляют сомнения, что это уже не зима. На вершинах елей звонко поют клесты, а по ветвям суетятся многочисленные синицы. Следы зайца как-то особенно отчетливо ложатся на подтаявшем на припеке снегу. Природа походит на красавицу, еще не проснувшуюся от волшебного сна, щеки её розовеют, дыхание становится глубже и ровнее. Ещё немного – она раскроет глаза и сладко потянется. Прекрасна жизнь.
Замечая и прислушиваясь, я вспоминаю одну за другой прошедшие весны, нас и строю планы на будущее.
До тех пор, пока существует природа с её весной, способной оживить любого меланхолика и заставить улыбаться самого отчаянного пессимиста, нужно жить и не думать, не заглядывать за конечный барьер.
Много думаю о том, как встречаете весну вы, далеко от меня. Валерик скоро начнет сбрасывать одежонки и станет, шлепая по натекающим из талого снега ручейкам, щуриться на яркое солнце. Тебе прибавится хлопот следить за этим сорванцом. Ведь весной и болеют малыши чаще.
Удивительна эта способность без конца болтать. Но ведь я надеюсь, что вам это тоже приятно. Я надеюсь на будущее, иначе тоска может совершенно задавить. Надеюсь.
И как только получу назначение в полк, буду иметь адрес, сразу сообщу тебе, дорогая, чтобы снова иметь возможность читать написанное тобой.
Милая Верочка, как должно быть тебе трудно сейчас! Возможно, в скором времени мне удастся хотя бы деньгами тебе помочь. Крепись, дорогая.
Целую тебя, как когда-то, очень крепко и много. Валерика тоже. Так, как это сделал бы, увидев вас.
Привет всем.
Твой Коля.

Приложение.

В ЦК ВКП(б) Латвии от В.П. Альтгаузен
Очень прошу оказать мне помощь в получении каких-либо сведений о моем муже.
Мой муж, Артур Рудольфович Берзиньш, 1918 года рождения был призван в Латвийскую национальную дивизию в январе 1942 года. С 15го января по 12 февраля он находился в Ивановской обл. Гороховском р-оне п/отд. Золино п/ящик 207/21. 27го февраля он прибыл на фронт в р-н Ст.Руссы, там же он окончил школу младших командиров. 19го марта. От 19го марта было последнее письмо, в кот. он писал, что после распределения по частям он мне напишет, с указанием № полевой почты. Письма с фронта от мужа были со штампом 1040 полевой почты. Больше я ничего не имею от мужа, очень прошу, если возможно, сообщить мне о нем.


Мой дедушка, лейтенант А.Р.Берзин, погиб под Старой Руссой в марте 1942 года. Вместе со всем 43м отдельным латышским стрелковым полком.

Вот мои дедушка Артур и бабушка Вера . Это 1936 год, Артуру 18, Вере - 19...


Пояснение.. Бабушка оставалась в Москве в самый страшный период - в октябре, когда немцы стояли вплотную, и, по рассказам бабушки, никакой власти в Москве в эти дни не было. Потом она уехала к сыну в эвакуацию. Но дед об этом не знал, писем от неё не получал и страшно волновался.

Боровичи, 11/X. 41
в Москву, В. Альтгаузен
Милая Верочка!
Получили вашу посылку, очень порадовали и продукты, а особенно письма. Очень рад, что ты довольна своей новой работой. Наша работа пока не меняется. Об окончании ходят самые различные толки. Куда денемся потом – неизвестно. Постепенно начинаем ощущать близость соседа. Все чаще доходят плохие новости об окружающих нам подобных.
Живу только благими надеждами и хорошими мечтами о таком замечательном прошлом! Будь здорова, храни себя. Кто нибудь да должен жить в будущем. Я тоже стараюсь до него дожить. Крепко обнимаю.
Твой Коля.

13/X
в Москву, В. Альтгаузен

Верочка!
Живы. Вполне здоровы. Меняем место. Идем – куда? Наверно далеко.
Держимся с Моськой. Ему может быть не удастся написать. Передай привет его маме. Больше писать нечего. Будь здорова. Не забывай. Я всегда с тобой. Пиши обо мне сынку. Крепко тебя целую.
Твой Коля.

Воложба, Лен. Обл.28/ X
Краснокамск, Альтгаузен П.Э.
Дорогой дедушка.
Первый раз предоставилась возможность воспользоваться почтой. Со дня выезда из Москвы я с толпой себе подобных очень много ходил, работал (конечно не по специальности, больше руками) и опять хожу. Сделал уже больше 200 км. Обстановка и условия работы удовлетворительные. Я бодр и здоров. Единственное, чем я терзаюсь это – судьбой Верочки. После сообщения о происходящем мне ничего больше не идет в голову. Так много самых тяжелых событий могли произойти за это время. Может быть доля вины, что Валерик сейчас не с мамой, лежит на мне, и от этого мне очень неспокойно. Получил с оказией от Веруньки письмо и небольшую посылку. Это единственный раз, когда я был непосредственно связан с родным человеком. Счастье еще, что о Валерике и о вас я могу быть спокоен. Будьте все здоровы. Целую вас всех крепко. Привет. Артур.

Воложба, Лен. Обл. 28/ X

Краснокамск, Альтгаузен Н. Г.
Дорогая Надежда Герасимовна.
Пользуюсь случаем отправить несколько строчек. Одновременно посылаю дедушке и Верочке. Сижу в деревне на пути к новому месту работы неподалеку от Тихвина. Относительно благополучно с едой и одеждой. Несколько хуже с моими полуботинками.
Но до сих пор это не отразилось на моем здоровьи.
Много думается о вас, так счастливо оказавшихся в дали от бед. Очень тоскливо бывает при мысли, что Верочка не с вами, не возле Валерика. Малыш наверно совсем отвык от своих далеких папы и мамы. Милый мой Валерик, как хочется с тобой повозиться, подержать тебя в руках. Будет ли это?
Дорогие, сделайте все от вас зависящее, чтобы Верочка могла выбраться из этого несчастного города. Будьте здоровы, растите, живите спокойно.
Крепко обнимаю и целую сына, его сестричек и родных.
Артур.

Дер.Поток Лен.обл.4/XI
Краснокамск, Альтгаузен П.Э.
Добрый день, дорогие.
Нахожусь попрежнему в пути. 31го посылал вам и Вере телеграмму с адресом на Череповец. С тех пор маршрут наш несколько раз менялся и теперь идем на Белозерск. Возможно, что и туда мы не дойдем, а свернем где нибудь в сторону. Что придется делать на месте назначения, не известно. В настоящее время считаюсь извозчиком на паре, запряженной в шикарные сани, катаю имущество начальников и врача – моего приятеля. В общем я вполне хорошо устроился, по-прежнему только грызет тоска по дому и тревога за Верочку. Не знаю что готов отдать за известие о том, что она с вами. Будете ей писать, крепко целуйте от моего имени. Валерика и его сестренок поздравьте с прошедшим праздником.
Всем привет Артур.

Дер.Поток ст. Заборье, 4/XI
Москва (перенаправлено в Краснокамск), Альтгаузен В.П.
Дорогая Верочка.
Без конца путешествую, сейчас в качестве извозчика иду в Белозерск. На Череповец почему-то не пошли. Кругом замечательная природа. Сплошь леса. Много болот, но морозы уже сковали почву и на санях проезжаем всюду. Погода очень хорошая. Над нами не каплет, хотя тучи иной раз проходят очень темные.
Без конца думаю о тебе и о Валерике. Попадешь ли ты к нему теперь? Тут в деревнях так много ребятишек и все они напоминают мне нашего малыша. Какой то он теперь 2,5 года!
Скучаешь ли ты обо мне, или время не хватает? А я нахожу и часто ласково с тобой разговариваю. Твой Коля.

Вологодская обл., село Ивановское, 22/ XI
Краснокамск, Альтгаузен П.Э.
Дорогие мои
Детки, дедушка, бабушка и Ксеня. Прибыл сюда, начал работать. Одет, более или менее обут. Чувствую себя хорошо. Очень тоскую по малышу, девкам и всем родным людям. Очень беспокоюсь о Веруньке. Как только получите эту открытку сразу отвечайте.
Пишите где Верочка, как живет Валерик и девочки? Крепко вас всех обнимаю. Приветствуйте всех кого я знаю. А.

Вологодская обл., Раменье 18/XII
Краснокамск, Альтгаузен П.Э.

Дорогой дедушка,
милый сынишка и вся плеяда родственников! Привет вам от далекого командира.
Командую на работе. Условия значительно улучшились. Настроение хорошее. Не получаю только ничего от вас и не знаю как это осуществить.
В редкие свободные минуты тоскую о Верочке, Валерике и всем, что называется семьей и нормальной обстановкой.
Здесь очень суровая зима, но я обеспечен одеждой и более или менее сносной обувью.
Ловлю малейшие известия с фронтов, особенно с Московского, где возможно находится Верунька. Очень тяжело думать, что она может находиться близко к опасности. Сын мой должно быть совсем взрослый, а я представляю его все таким же малышом произносящим вместо Веры мама Эла. Крепко целую моего мальчугана, его бабушку, дедушку и сестренок с теткой. Папа Артур.
Пишите обо мне Верочке.

?, 19/XII
в Москву, Альтгаузен В.П.

Милая Верунька!
Где ты, что ты делаешь, здорова ли? Как получить на это ответ? Я здоров, работаю, неплохо обеспечен, будущее обещает много перемен. Возможно попаду в армию. Пойду с удовольствием, потому что на моем производстве много непорядков и многое не удовлетворяет. Без конца вспоминаю дни и различные меню нашего неприхотливого обеда. Здесь еда слишком однообразна для избалованного человека, как я. Пользуюсь услугами от’езжающего домой. Если увидишь его поговори – расскажет.
Часто пишу Валерику. Тоскую о его золотой головенке. За себя не боюсь. Время такое что себя совсем забываешь.
Крепко целую. Твой Коля.

1942
Вологодская обл., Раменье1/I – 42
В Краснокамск, Альтгаузен П.Э.
Здравствуйте
все мои милые и родные. Сегодня день, когда я должен был принять целый ворох поздравлений. (прим. - это день рождения Артура, ему исполнилось 24)Приходится довольствоваться тем, что мысленно награждаешь себя ими от вашего имени.
Последнее время я занимаю небольшой командный пост в нашей работе и сам непосредственно физической работой не перегружен. Условия существования можно сказать просто очень хорошие. С питанием и одеждой все благополучно. Немного пострадала моя физиономия – обморозил себе щеки на морозном ветру. Ну да это сущие пустяки. Много раз писал вам, все больше на Бумкомбинат, т.к. не уверен, что правильно помню адрес квартиры, но ответов до меня не доходит. Прошу попытаться ответить по указанному адресу. Может быть успею получить. Так хочется знать что нибудь о Валерике, его сестренках, Верочке и всех вас. Будьте все здоровы. Ваш Артур (папа).

Москва (перенаправлено в Краснокамск), Альтгаузен В.П.
г.Иваново,12/ I - 42
Верочка, дорогая моя девочка, долго не мог решить, куда тебе писать, последним решением, подкрепленным московскими видами из киносборника, было писать в Москву. В случае если тебя там не окажется, кто нибудь тебе может прислать. Уже больше недели, как я нахожусь в пути. Еду в лагеря. Теперь то уж я буду настоящим красноармейцем. В национальной стрелковой дивизии. Если ты получала мои открытки, то должна уже знать, что работали мы в Белозерском районе, занимались все тем же. С 10го декабря я был назначен прорабом или, как там называли, командиром взвода. Лопату пришлось бросить и заняться делом, мне совершенно до этой поры незнакомым: строительством. Выбирать даже не приходилось. Условия заметно улучшились. Питание и зарплата круто пошли вверх. Не удавалось только обуться. С помощью моих рабочих, а я быстро с ними нашел общий язык, я соорудил себе пару замечательных русских лаптей с веревочной подковыркой. Из мешков сделал онучи и вот поглядела бы ты на меня в таком виде!
Но жизнь теперь очень богата неожиданностями. Не успел для меня отзвонить мой день, как мое командирство вылетело в трубу. 2го января начальник участка налетел на меня, как вихрь, отругал, обещал посадить и конечно – снять с работы. Все из-за качества. Один из об’ектов оказался слишком много отступающим от идеала. В обычных условиях за такой брак я отделался бы простым выговором, но в обстановке войны дело приняло совсем другой оборот. Снят с работы и переведен в рядовые. Удержана стоимость переделки забракованных работ из моей зарплаты, а главное в приказе начальника стоял пункт, который меня очень приблизил ко многим моим соотечественникам. Ну понятно, что впечатление от произошедшего было солидное. Один день я на работы не выходил ссылаясь на оформление передачи дел новому прорабу. К вечеру 3го числа новость: приказ собираться, получать продукты и расчет и – шагом марш в Белозерск. Я и Сергей Крузе. Это было очень приятно. Последние месяцы мы с ним ходили и жили вместе. Это был последний из Любеньских ребят.
Пошли мы 4го утром и делая в день по 30-35 км, то пешком, то на лошади и даже на машине. Вечером 5го были в городе. Получали направление до ст. Ильино Горьковской ж.д. Первый этап этого довольно большого пути был сделан в кузове грузовой машины. 200 км. до Вологды мы мерзли как щенки. В Вологде переночевали у одного старичка, походили по городу, вспомнил Лиду, которая когда то там бывала. Городишко малоинтересный. Мне не понравился. Затем – Ярославль. Пошли там в кино, поболтались в центре. Гораздо более столичное впечатление. Кое что можно купить в коммерческих магазинах. Вообще с питанием мы устраивались до сих пор очень не плохо. Хлебом снабжает военный продпункт, а доступ в рестораны, точнее в открытые столовые, открыт благодаря нашему нахальству и совсем мало убедительным удостоверениям. В этих бумажках между прочим не указан даже срок, к которому мы обязаны явиться в часть, поэтому мы решили немного посабатажничать и задержаться в Иванове на несколько дней. Для этого подыскали старушонку на краю города, которая за умеренную плату согласилась нас принять на 3-4 дня. Отдых этот совершенно необходим. Здесь очевидно в последний раз можно было выспаться вволю.
Кроме этого надо было помыться в настоящей человеческой бане, постирать белье, а самим попользоваться благами культуры, которых мы так долго были лишены. Кино, театр, а в Иванове даже цирк! У нас даже глаза разбежались. В первый день пошли в кино. Большой вальс. Ты помнишь тот замечательный день на с-х выставке, когда мы вместе смотрели эту чудесную вещь? Может быть мои нервы слишком расшатались многими переделками за эти 4 месяца, может быть 2 бессонные ночи в поездах ослабили меня, но оба раза звуки «Жизни артиста», полные тоски о счастьи и о ком то ушедшем, любимом и далеком заставляли меня украдкой вытирать крупные, соленые капли со щек. Второй раз на твоей памяти. Так мне хочется ласки, теплоты, которыми так богата моя мечта о тебе!
Несколько раз ты упрекала меня в том, что я недостаточно внимателен к тебе, когда мы вместе и что хорошие письма тебя не устраивают. Но сейчас я не могу представить себя обращающимся к тебе без ласкового синонима. Так нежно и ласково звучало бы каждое слово обращенное к тебе! Только не начал ли исчезать мой голос для тебя? Быть может тревожные будни, полные забот о существовании и волнений в этой кошмарной обстановке не оставляют тебе времени для размышлений обо мне. Я же, особенно теперь, эти несколько спокойных дней в Иванове беспрестанно мечтаю о тебе, о Валерике, о доме!
Сейчас сижу в цирке. Антракт. Последний вечер в нашем распоряжении. Завтра уже нужно ехать. Больше оттягивать небезопасно. Скучновато. Номера серенькие. И тоска. Получишь ли письмо, там ли ты, помнишь ли? Скорее увидеть или прочесть твое или о тебе!
Еду в лагеря без особого оптимизма. Когда вырвался из строительства будущее казалось более светлым, чем теперь, после 3х-4х дней свободы в культурном городе.
Номера все больше гимнастические, артисты молодые, сильные но не достаточно техничны. Но нет, не все, группа Волжанских в костюмах лягушек, эти люди-змеи выделывают чорт знает что.
А остальное просто жалкое.
Завтра поцелую тебя в этом письме еще раз и отправлю его в поисках тебя в Москву. Доброй ночи милая кошенька.
14/ I Утро. Хорошо выспавшись начинаем собираться в дорогу. До конечного пункта писать больше не удастся, поэтому – пока, до нового письма. Жди, как жду, сгорая от нетерпения, я. Бесконечное число раз целую крепко и нежно. Твой Коля.

Москва, М.Д. Тогинской, Зориным или Альтгаузен.
Ивановская обл., п/отд. Золино, 16/ I
Дорогие соседи!
Очень прошу вас сообщить мне Верочкин адрес. Со дня от’езда из Москвы я от нее получил только 1 письмо вместе с посылкой. Не знаю так же адреса моего маленького сына в Краснокамске.
Заодно черкните и адрес Ольги Герасимовны, если она в Москве.
Я сам мобилизован в регулярную армию и перед отправкой хотел бы получить известия из дому.
Всего хорошего. Привет всем.
Артур.


Краснокамск, Альтгаузен П.Э.
Ивановская обл., п/отд. Золино

Добрый день!
Посылаю вам свой адрес из части в которой я формируюсь перед отправкой.
До сих пор ни одной строчки ни от кого не получал. Пишите о Валерике, Верочке о жизни об Андрее. Только сразу. И свой адрес. Я его точно не помню. Крепко целую всех.
Артур.

Краснокамск, Альтгаузен П.Э. (дедушке для внука)
Ивановская обл., п/отд. Золино, 26/ I
Милый мой сынок,
белобрысый мальчуган!
Пишу тебе из зимних лагерей отдельной латвийской стрелковой дивизии. Нахожусь здесь уже 10 дней.
Может быть ты знал, что до этого я работал на первой линии укреплений; строил, рыл и мостил. Прошел всю Ленинградскую область, часть Вологодской и сделал больше 800 км. Время работы и переходов совпало с началом осенней непогоды, а к концу – суровой северной зимой. Очень много было делано, значительно меньше сделано и очень немного принесено пользы. Особенно в первые месяцы работы. За 4 с половиной месяца пришлось мне побывать в роли плотника, повара, извозчика, землекопа и наконец прораба или, как там называли, командира взвода.
Теперь можно говорить о строительстве как о пройденном этапе. Все трудности связанные с ним кажутся далеко позади. Нередкие ночи под открытым небом в относительно хорошую погоду, голодные дни и не один, а много подряд, ходьба по осенним проселкам в одних туфлях или в лаптях по снегу и даже работа до темноты в глазах и дрожи в коленях, - все это только было. В один из дней этих тяжелых будней я получил приказ отправиться в формирующуюся латышскую стрелковую дивизию. Пешком по глубокому снегу, на санях, 200 км в кузове грузового авто и наконец на поезде я в компании 2х таких же рабочих в течение 12 дней добирались до (?).
По дороге много раз я задумывался о том, что меня может ждать в будущем. Неизвестность всегда несколько темновато выглядит, хоть за эти полгода и привык ко всякого рода неожиданностям.
На этот раз неожиданность оказалась сюрпризом. Как только прибыл в часть, прошел карантин, получил на второй же день теплое, с ног до головы новое обмундирование.
Своего нет необходимости иметь ничего. Все белье, которое у меня было, за исключением носовых платков и полотенца, я сдал, чтобы не быть загруженным в походе.
Первый раз за эту зиму я имею валенки и кроме них пару крепких ботинок. Верхняя одежда – брюки и куртка – ватные, шитые из чистой шерсти. Единственное, чем можно быть недовольным, это небывалыми морозами. Холода доходили пару дней назад до -52о. и моему отмороженному носу приходилось туго.
В связи с холодами многие простудились, начал чихать и я. Несколько легкомысленны помещения в которых мы живем. Приходится топить печурку круглые сутки, но результат от этого мало ощутительный.
Сегодня нас распределили по взводам и помещениям. Новое жилище кажется теплее прежнего. Надеюсь, что ты, Валерик, не мерзнешь и не болеешь, что очень меня огорчило бы. Да еще один важный момент: кормежка. С питанием обстоит более чем хорошо едим 3 раза в день горячее в достаточном количестве, и по качеству много лучше, чем в строительных участках.
Как видишь, я очень много уделяю внимания главным житейским вопросам. Обстановка и время очень мало оставляют места для размышлений и переживаний.
Стоит пожалуй сказать, что попав в среду патриотов и оптимистов, каково здесь громадное большинство бойцов, я окончательно разделался с кисло – пресным настроением и спокойствием постороннего зрителя.
Зато о тебе, дружок, и о нашей маме-Вере я думаю очень часто и всегда с желанием скорей увидеть. У тебя, вероятно, тоже за время нашей разлуки произошло много важного и интересного. Ведь в твое время каждый месяц приносит столько нового, сколько взрослому не дают года. Только не такие года, как эти, разумеется!
Милый мальчуган, попроси кого нибудь постарше написать от твоего имени обо всем что ты считаешь важным, я бесконечно буду рад знать что нибудь о тебе. Пиши о маме. Если у тебя есть новая фотография, пришли. Надеюсь получить. Ты наверно здорово изменился с той поры, как я тебя последний раз видел? Я тоже. Несколько припух от мороза, да на носу и щеках появились пятна обмороженной кожи. Ну, довольно о пустяках. Жду твоего письма, дорогой. Целую тебя очень крепко. Тебя Ирку, Таньку и всех старших. Папа.

Окончание следует.

Вот уже месяц нахожусь под сильным впечатлением: нашлись военные письма моего деда. Не знаю, интересно ли это не членам нашей семьи; но мы с дочерью и мужем читали на одном дыхании...
Предисловие. Мой дедушка, Артур Берзин, в 41 году закончил МГУ. Моя бабушка, Вера Альтгаузен, окончила его годом раньше. К началу войны их сыну, моему папе Валере, было 2 года с небольшим. Немаловажная деталь: отец Артура был расстрелян в 38 году как латышский "враг народа"(лежит на Бутовском полигоне...), что подпортило деду анкету: его не брали поначалу на фронт лейтенантом; да и вообще отправили в стройбат..

Ну, и необходимые пояснения буду давать по ходу.
Орфографию сохраняю.

1941
в Краснокамск, Альтгаузен (прим. - сын с Вериными родителями и племянницами уже уехали в эвакуацию)
Москва, 14/VIII
Здравствуйте, дорогие, от мала до велика!
Живем по прежнему сегодняшним днем. Пока все обстоит довольно хорошо. Я работаю в мастерских слесарем, Вера опять будет работать в школе. Недавно у меня была возможность переменить «профессию» на военную, но помешали семейные обстоятельства.(прим. - не брали как "сына врага народа")Сегодня пришла тетя Оля с письмом от Андрея. Пишет из Можайска 7/VIII. Там он временно; здоров; спрашивает о вас. Отправили ему телеграмму, но надежды на то, что она его застанет очень мало.
Наши дни проходят очень однообразно: рано вставать на работу, вечером стараемся как можно скорее лечь спать, чтобы хоть пару часиков поспать, а потом опять до утра досыпаем оставшееся. (прим. - из-за еженочных бомбежек)Очень радуют выходные дни, как сегодня.
Будьте здоровы, целую крепко сперва маленьких, потом больших. Валерика особенно горячо. Папа-Артур.

Москва,4/I
В Краснокамск, Альтгаузен для Валерика
Дорогой сынок!
Сегодня мы с мамой собирали посылку для тебя и остальных «маленьких» как вдруг пришел чужой дядя и сказал, что я должен завтра явиться на сборный пункт и итти воевать. Теперь я уже тебе буду писать не из дома.
Ты, кажется, живешь не плохо. Очень за тебя рад, мне будет спокойнее вдали от всех. Бабушка пишет, что тебя очень интересует велосипед; должен тебе сообщить, что настоящим двухколесным велосипедом ты будешь обеспечен в день твоего 4хлетия. Купить тебе его к этому времени обещала одна наша знакомая тетя по имени Сима в день когда до твоего рождения оставалась неделя. Так что ты сможешь давать покататься другим, как это делает сейчас счастливая хозяйка велосипеда на котором ты изредка ездишь.
С моим от’ездом маме-Вере будет еще больше скучно и она наверно чаще станет грустить о тебе малыш, и о бабушке с дедушкой, поэтому ты пожалуйста не будь ленивым и почаще ей пиши о том, как ты живешь, с кем познакомился в новом городе, есть ли у тебя приятели, как Гарик, во что ты с ними играешь. Как живут твои маленькие сестрички? Не обижаешь ли ты их как мальчик? Советую тебе с ними драться и ссориться поменьше, а весь свой воинственный пыл переносить на улицу, на мальчишек. Создавай себе авторитет.
О том, что нужно слушать старших тебе наверно надоело слушать, поэтому я советую тебе чаще думать самому о своих поступках. Да вот еще что: ты, говорят, продолжаешь именовать себя девочкой, стыдно! Это умаляет твое мужское достоинство. Попроси всех окружающих тебя взрослых учить тебя называть себя мужчиной, а то ты в «женском» окружении не скоро сам поймешь разницу.
Ну вот, мой дорогой, все что я хотел тебе на прощанье посоветовать. Об остальном ты я знаю позаботишься сам (и кушать и спать ты всегда был охотник). Только не болей.
Я себя чувствую очень хорошо. Наконец-то мне не нужно больше ждать этой «страшной» повестки.
Разные переживания и размышления тебе писать вряд ли стоит. Это – потом.
А о том, как пойдут мои дела дальше, я еще напишу не раз.
Может быть только от тебя малыш известия будут доходить плохо.
Ну все же буду надеяться.
До свидания, Валерик, вспоминай папу Артура пока еще не забыл совсем. Авось увидимся.
Целую тебя очень много и крепко
Твой папа.
Поцелуй от меня дедушку, бабушку, тетю Ксеню, Ирку и Таньку – маленьких пуговиц.

Москва, 6/ IX
в Москву, В. П. Альтгаузен
Милая моя Верочка,
Очень горько что в последнюю минуту не было тебя со мной! Рано утром, до 7ч. мы ходили завтракать, а в половине 9го объявили об отправлении, дошли до Октябрьского товарного (вход в пассажирские ворота) погрузились в эшелон, длинный, как все воинские, и сидим ждем отправления. Может быть успеешь зайти и сюда. Завтра утром еще можешь попробовать. Не горюй лапка если не встретимся скоро. Ешь пирог и не соли его слезами. С вещами – бог с ними. Народ стал еще пестрее. Будь здорова, береги себя думай больше о Валерике.
Крепко целую, не забывай
Твой Артур.

Вышний Волочек, 6/ IX
В Москву, В. П. Альтгаузен
Верочка
Половина девятого доехали до Бологое. Все в порядке отправляемся дальше.
Пишу в темноте на ходу
Жду еще известия
Артур.

Калинин, 6/ IX
в Москву, В. П. Альтгаузен
Верунька
Пишу тебе сегодня 3й раз. Сейчас 3ч. 30м. дня. Прибыли в Калинин - весь путь до сюда проехали за 2 с половиной часа. Если где остановимся еще напишу.
Артур.

7/ IX
в Москву, В. П. Альтгаузен
Доброе утро!
Девять часов. Малая Вишера. На месте не останемся. Кормят хорошо. Здоров.
Артур.

Малая Вишера, 10/ IX
в Москву, В. П. Альтгаузен
Добрый день, Верочка!
Четвертый день ходим по деревням в поисках своего места. С едой пока ничего. Едим картошку. Спим под небом. Ходим лесом. Одним словом приближаемся к природе.
Нужны мы здесь для производства работ. Людей много. Сегодня ночевали под крышей и совсем отогрелись. Сейчас поедим и пойдем снова. Прошли уже км.45. писать больше нечего ибо надо бы писать очень много. Держи связь с Э.Левиной КО7557. Твой Артур.
16/IX
в Москву, В. П. Альтгаузен
Милая моя Верочка!
Жив, - много расписывать не буду и т.д. Погода мокрая ночи тоже. Картошка подходит к концу. Есть еще добрые люди, дают молоко. Имею новую специальность – плотника. Желаю тебе быть здоровой, а себе – скорей тебя увидеть. Крепко целую и часто вспоминаю. Артур.
19/IX
в Москву, Вроно для Альтгаузен В.П.
Милая Верочка!
Пишу тебе в надежде, что это письмо дойдет до тебя помимо почты.
Живу я в деревне близь Чудова в нескольких км от линии фронта. Целыми днями грохочут орудия. Летают немецкие самолеты и сбрасывают нам на головы… листовки с приглашением прийти к нему в гости. В Чудове немцы. Мы должны здесь строить укрепления, но пока дело дальше «маскировки» (так называем мы починку дорог хворостом) не идет. Сегодня кажется разметили участки работ.
Я пока устроился работать в бригаде плотников. Делаю всё что придется, начиная с общественной кухни и кончая светомаскировочными ставнями. В дальнейшем перейду на мосты и т.д.
Сейчас уже неделя, как мы живем в деревне Любань. Кругом одни латышские крестьяне, вернее крестьянки. Помещаемся в избе. Немного тесно, есть насекомые, но всё это не так уж плохо по сравнению с теми условиями в каких мы шли до этой деревни. В дождь, по лесным глинистым дорогам, мокрые снизу и сверху шагали мы более 70 км., не имея ночью крыши над головой. Зори уже очень холодные и сырые. Но это уже позади. В результате путешествия я немного простудился, но думаю, что после сегодняшней бани, а была она классическая, мой кашель и все с ним связанное должны исчезнуть. До этого дня мы не мылись и не меняли белья с самого от`езда из Москвы.
Довольно узкое место это питание. Хлеба дают по одной буханке черного на 3 дня. Сахара не дают, жиров почти нет. Я умудрился 2 раза купить масло в деревне по 25 р. за кило. Московские запасы уже вышли. Общая кухня готовит завтрак и обед, но такими порциями, что я не успеваю их хорошенько рассмотреть.
Единственное утешение во всей этой бессмысленной толчее может быть мысль, что работа, когда она начнется, долго не продолжится и тогда мы должны будем отсюда убраться. Куда? – не известно может быть даже домой.
Прорабы говорят, что максимум работы – полтора месяца. Поэтому я горю нетерпением скорее начать копать. Несомненно, что работать будет очень трудно, потому, что ежедневно идет дождь, почва глинистая обувь все время мокрая. Вчера нам дали денек отдохнуть. Т.к. место работы не было еще известно, и с самого утра лил дождь. В нашей избе нашлись карты и играющие в преферанс, и играющие хорошо. Я как всегда делал грубые ошибки и не пытался даже оправдываться. Очень хорошо играет Наум Левин. Кроме него со мной живут Вроно, Оджелнадьян и еще 5 знакомых. Все просочились в начальники, ни один не держит лопаты в руках. Кроме них основная масса рабочих – преступники в большей или меньшей мере. От карманников до убийц. Кроме этого здесь масса больных. Если придется тебе рассказать все подробно то ты несомненно будешь поражена теми порядками при которых происходил набор в нашу орду.
Вот, Верочка, как и где я живу. Не унываю, стараюсь взять где можно нахрапом, где можно – блатом небольших масштабов. Конечно так как в Москве здесь не поживешь, но я всячески стараюсь облегчить свою участь. Единственное о чем я жалею – это о плохой обуви. Здесь без русских сапог ходить просто нельзя. Но моя новая профессия мне значительно помогает.
Как то ты там живешь моя дорогая? Если все будет так как я думаю, то возможно, что представится случай получить от тебя письмо. Держи связь с Левиной К 0-75-57 и Вроно К Один из наших «начальников» должен быть в Москве, а потом вернуться сюда. Если это дело пройдет, то я буду иметь вести от тебя помимо почты.
Тут кругом очень много малышей и все они такие же белокурые и голубоглазые как наш пузырь. Как то он поживает? Что ты от них получаешь? Во что вылилась твоя педагогическая деятельность. Может быть тебя уже нет в Москве? Старайся продержаться в ней как можно больше. Я всегда питаю надежду на скорое возвращение.
Опять, как всегда далеко от дома наша комната мне кажется воплощением уюта, чистоты и порядка. Я не хочу сказать, что на самом деле это не так. Но издалека это выглядит особенно призрачным.
Не замерзаешь ли ты одна в холодной комнате? Хватает ли тебе одеял чтобы согреться одной в кровати? Нашлась ли наконец Таня? Есть ли какие нибудь известия от Димки, Леньки или еще кого нибудь из наших?
Как только тебе предоставится возможность передать мне известия о себе, обязательно напиши предлинное письмо, никаких передач и посылок только длинное письмо, так хочется проникнуть домой к тебе.
Будешь писать в Краснокамск, приветствуй от меня всех а Валерика крепко крепко целуй и расскажи ему о том, как его папа копается в земле и махает топором на благо отчизны. Вот пожалуй и конец моему, могущему не иметь его, письму.
Крепко крепко тебя целую моя хорошая. Не начинаешь ли ты забывать меня?
Вчера я с такой тоской вспоминал наш преферанс в светлой и чистой столовой с Ленькой, а еще дальше – с мамой. Сразу ощущается пустота в той части сердца, которая обычно занята теплом самых любимых людей.
До скорого свидания Верунька.
Твой Артур.

5/X
в Москву, В. П. Альтгаузен
Милая Веруня
Живу на старом месте в д.Любени. Спешу тебе сообщить мой почтовый адрес:
Г.Боровичи Ленинградской обл. почтов. ящ №5; ЗЗСУ; 4 район; 3ий участ.,
бойцу Берзину.
Ничего пожалуйста не вздумай посылать, кроме писем, конечно, которых с нетерпением жду.
Возможно, что от сюда скоро уедем. Числа 10го – 15го кончаются работы. Сейчас работаю на укладке дорог. Для меня даже не очень тяжело. Здоров. Одно время было прихварывал: расстроился желудок от здешнего питания, но сейчас опять ничего. Едим пока хорошо, все время есть молоко, достали масло и даже несколько раз консервы.
В свободное время, а голова моя все время свободна, без конца думаю о тебе и Валерике, очень хочется видеть вас обоих рядом, гладить, обнять. Пессимизму особенно не поддаюсь. Думаю больше о прошлом чем о будущем. Приобрел ватные брюки и пару шерстяных носок. Дело только за обувью.
Ну всего, милая. Спешу на работу. 7 часов. Крепко тебя целую моя теплая женюрочка. Не забывай своего Артура.

<без даты>
<…>Мы с Моськой живем хорошо. Может быть оттого, что видимся лишь по вечерам, когда я ни о чем кроме спанья уже не думаю. Вообще он парень славный, но малость мягковат или даже слабоват и что хуже всего для него же – совершенно не умеет приспосабливаться к условиям. Но пока слава богу мы устроились славно.
В твоем письме сквозит нотка непогасшей грусти или обиды на внезапное расставание. Поверь, милая, мне самому было бесконечно обидно уехать не увидев тебя. Сейчас лучшее, о чем я могу думать – это обязательная встреча в будущем. Скором или дальнем – не знаю. Здесь продержимся возможно не долго, но быть может попаду опять на другое место. Дела тут может хватить на долго. Для меня как ты понимаешь, это может быть даже и лучше, чем какой-нибудь другой вариант.
Прости моя дорогая за этот сумбур, но больше нет ни минуты времени.
Крепко тебя целую, надеюсь и ожидаю. Твой по-прежнему Коля.
Прим. - в личных письмах бабушке Артур почти всегда подписывается "Коля", почему, не знаю .

Продолжение следует.