не зал и не палуба

...нечто по прозвищу Овод - 1...

Пт Янв 23, 2015 14:11

…Сравнить Овода с Печориным… угу… это, конечно, не как афедрон с перстом… но примерно как… граффити юного дарования на соседнем доме и фрески Сикстинской капеллы… и то и другое нарисовано, и то и другое хорошо… «Хорошо» очень уж разные.

Пожалуй, общий эпиграф ко всему:

- Мама, я полюбила радикала!
- Ради чего?!
(с) анекдот

Часть 1. Девочка и хомяк.

Роман Э.Л. Войнич «Овод» - это как раз тот случай, когда хомяк отлюблен в подростковом возрасте, благополучно сдох и похоронен под сиренью.
Как говорила с изумительной совершенно интонацией героиня «Формулы любви»: «Я люблю вас, граф. Вы, умный, добрый, а главное – несчастный». И… земля вам пухом…
Экранизации этой книжки мне никогда не нравились. Николай Симонов – Монтанелли – конечно, красавец, но там постоянно рядом Стриженов с воспалённым взором, от которого я как-то морщусь. А человек-глаза Харитонов куда забавнее в Хоакине Мурьете.
В текст романа я из чистого любопытства заглянула.Дохлый номер. Ничто не колышется даже на уровне узнавания знакомых буковок. Если с простецкой «Одиссей капитана Блада» я могу проваляться на диване вечерок с блаженной ухмылкой, то тут – увы. Только из чистого любопытства.

Зато я осознала по ходу перелистывания одну конструктивную особенность.
С точки зрения аннотаций, горячих поклонников, да и литературного анализа – это роман о пламенном страдальце-революционере. Умном, добром, но главное (!!!) несчааааастном.
С точки зрения житейской - это роман о Джемме. О том, как неглупая женщина с железной выдержкой вывозит не себе, кучно и поочерёдно, разнообразных истеричных чахоточных придурков с их высокими идеями, благородными порывами и нечеловеческим пострадаем, привнося в их жизнь хоть какой-то порядок, разумность и осмысленность. На её цыганское счастье придурки имеют свойство помирать – от чахотки или под пулями – раньше, чем укатают до смерти её. Сохранить жизнь своему ребёнку, впрочем, ей не удаётся.
Соотношение Овод-Джемма проще показать наглядно, чем объяснять, мучительно подбирая малознакомые литературоведческие термины. Благо, автор сама озаботилась прояснить ситуацию.
Из письма Э.Л. Войнич - Б.Н. Полевому (Нью-Йорк, 11, 14 января 1957 г.)

Цитата:

Вы спрашиваете у меня, существовал ли в жизни реальный прототип Артура. У людей, лишенных творческого воображения, часто возникают вопросы подобного рода. Но я не понимаю, как может спрашивать меня об этом писатель-романист. Разумеется, образы в романе не всегда имеют прототипами реально существующих людей; не являются ли они своего рода результатом сложного процесса, происходящего в авторском воображении под влиянием таких факторов, как: 1) личный опыт автора, 2) опыт тех людей, с которыми писатель или писательница встречается, и 3) большая начитанность (что справедливо и в моем случае). Единственный образ в «Оводе», который я могу отчасти считать портретом — и даже в этом случае портретом весьма фрагментарным,— это Джемма, образ которой был в какой-то степени списан — особенно ее личный облик — с моего дорогого друга Шарлотты Уилсон, так много помогавшей Кропоткину в его работе. Она редактировала в Лондоне газету «Свобода», и это она познакомила меня со Степняком.

Достаточно отчётливо? Главный там – Овод… Настоящая там – Джемма. Если обратить внимание, кому адресовано письмо (автору «Повести о настоящем человеке») это ещё боле очевидно. Овода Этель – выдумала. Даже точнее – она его вычитала (посмотрите, как подкреплён третий пункт списка). Джемму она – встречала.
Такие дела, девчата.
(Кстати, пишет-то она Полевому – по-русски.)

Когда в «Прерванной дружбе» фокус внимания автора смещается на Рене, занятого ровно тем же, что и Джемма, но на семейном фронте, читать становится куда интереснее. Это я проверяла несколько лет назад – там я опознаю знакомые буквы, и что-то даже трогает местами за душу. Как выглядит благодарность вывозимых и спасаемых, там показано и проговорено ещё отчётливее, чем в первом романе. Видимо, Этель лишилась-таки к моменту создания книги хотя бы части своих девичьих иллюзий. В «Прерванной дружбе» вообще несколько меньше, чем в знаменитом «Оводе», общих конструкций, пробелов в мотивировках и наносного пафоса. Именно это, в сочетании с некоторыми другими фактами, позволяет мне сохранить к Этель ЛилианВойнич уважение и некоторую симпатию, как к женщине, человеку и автору.

К «Сними обувь твою» я не возвращалась, но помню, что центральная героиня в конечном итоге занята тем же самым: впрячься, надеть покерфейс и тащить. Что-то интересное в романе, как мне помнится, было. Совершенно точно, что в «Сними обувь твою» замыкается цикл: если нет под рукой подопечного калечного карбонария, очевидно, что Героиня подберёт себе для опеки мальчика, из которого воспитает…
…да, уж точно не строителя мостов она воспитает…

Вот тут и правда можно постоять под кустом сирени со скорбным выражением лица и салютнуть из пионерской рогатки памяти всех Героинь. Ну, или подумать немножко: чего ж оно так-то… как-то… циклично-то… Может, хватит уже героев? Девчата, я об этом думала на вот вообще другом материале. Уже не на книжках Этель.

Часть 2. Сладкий запах ананасного компота.

Как говорится: я столько не выпью.
Если смотреть вокруг Войнич и её романа, с недоумённым вопросом – откуда же оно такое (такие люди, такие книжки, такие идеи и фантазии) берётся и почему так востребовано – то в этом бложике появится достаточное количество не слишком аппетитного контента.

В качестве примера могу привести конечную точку беглого серфинга по теме.
Поясняю цепочку: Этель Лилиан Буль – Степняк-Кравчинский – Лев Куперник (да, отец Татьяны Львовны) – один из нашумевших процессов, где Куперник выступал адвокатом - статья про отражение подобных процессов в русской литературе того периода.
Стоп.
Русский классик в эфире (осторожно, это ФМД, 18+):

Скрытый текст: Показать — Я ведь одному вам говорю,— начала опять Лиза.— Я себе одной говорю, да еще вам. Вам одному в целом мире. И вам охотнее, чем самой себе говорю. И вас совсем не стыжусь. Алеша, почему я вас совсем не стыжусь, совсем? Алеша, правда ли, что жиды на пасху детей крадут и режут? — Не знаю. — Вот у меня одна книга, я читала про какой-то где-то суд, и что жид четырехлетнему мальчику сначала все пальчики обрезал на обеих ручках, а потом распял на стене, прибил гвоздями и распял, а потом на суде сказал, что мальчик умер скоро, чрез четыре часа. Эка скоро! Говорит: стонал, всё стонал, а тот стоял и на него любовался. Это хорошо! — Хорошо? — Хорошо. Я иногда думаю, что это я сама распяла. Он висит и стонет, а я сяду против него и буду ананасный компот есть. Я очень люблю ананасный компот. Вы любите? Алеша молчал и смотрел на нее. Бледно-желтое лицо ее вдруг исказилось, глаза загорелись. — Знаете, я про жида этого как прочла, то всю ночь так и тряслась в слезах. Воображаю, как ребеночек кричит и стонет (ведь четырехлетние мальчики понимают), а у меня всё эта мысль про компот не отстает. Утром я послала письмо к одному человеку, чтобы непременно пришел ко мне. Он пришел, а я ему вдруг рассказала про мальчика и про компот, всё рассказала, всё, и сказала, что “это хорошо”. Он вдруг засмеялся и сказал, что это в самом деле хорошо. Затем встал и ушел. Всего пять минут сидел. Презирал он меня, презирал? Говорите, говорите, Алеша, презирал он меня или нет? — выпрямилась она на кушетке, засверкав глазами. — Скажите,— проговорил в волнении Алеша,— вы сами его позвали, этого человека? — Сама. — Письмо ему послали? — Письмо. — Собственно про это спросить, про ребенка? — Нет, совсем не про это, совсем. А как он вошел, я сейчас про это и спросила. Он ответил, засмеялся, встал и ушел. Скрыть

http://magazines.russ.ru/nlo/2010/104/pa7.html
По ссылке лучше вообще не ходите. Там достаточно жестокие реалии эпохи, отразившиеся и преломившиеся в сознании Фёдора Михайловича и его героев.
И это не меня занесло куда-то не туда. Вот такого и подобного контента будет в достатке, в какую сторону ни пойди. И это будет основной контент, без которого не понять, почему оно (Главный Герой) вот такое всё израненное, истерзанное, заикающееся, в сабельных шрамах и с отрезанными пальчиками, героически ползёт к своему расстрелу под скорбные вздохи автора и читательниц.

Всё это очень занимательно, показательно и увлекательно, но вот как раз в настоящее время у меня Сигизмунд настолько занят беседой с ёжиком, что не хочет отвлекаться. Даже для того, чтобы просветить меня, правда ли, что в его время практиковали лечение женской истерии методом хирургического удаления клитора. А без него с этим героическим бедламом никак не разобраться. Он там вообще-то ведущий специалист. Он именно тот человек, кто не побрезгует поговорить с Лизой Хохлаковой о её чудовищных фантазиях, чтобы попытаться понять их природу. Хотя бы - попытаться.
Ведь именно этим и как раз в ту эпоху и занялся его прототип, Зигмунд Фрейд, с прототипами таких, как Лиза Хохлакова. Фёдору Михайловичу он тоже пробовал поставить диагноз заочно. И даже не по аватарке, а на основании анализа текста. Но это он, скорее всего, зря. Прикладывать свежие на тот момент концепции напрямую к тексту одновременно авторскому, коммерчески успешному и литературно сильному – всё равно что пытаться разобрать самолёт, пользуясь только отвёрткой и учебником физики за пятый класс. А вот текст Войнич, куда более лёгкий, с меньшей смысловой нагрузкой, был бы ему вполне по зубам. У нас тут в комментариях родилось: роман «Овод» - это комикс по идеям Фрейда. Одна эпоха, с её предлагаемыми обстоятельствами, породила идеи Зигмунда и фантазии Этель.
Но брать указку и эксгумировать хомяка тыкать в текст рассказывая, как вот тут у нас Этель сублимирует то-то и сё-то… понимаете, оно звучит так, будто это что-то неприличное. Мне бы не хотелось, будь я на её месте, чтобы со мной так поступали. Да и я не настолько хорошо знакома с концепциями Фрейда.
Короче: Сигзмунд занят ёжиком.

А откуда оно вот такое может браться в голове, в тексте и в ночных кошмарах… Ну, вы же видите прекрасно, что там творится (кто не понял, по ссылке сходите и персоналии погуглите). Да, оно взаимосвязано: новостная лента - полки магазинов - содержимое тарелки – содержание разговора за ужином. Разговор об этих взаимосвязях - слишком серьёзный и объёмный разговор для уютного бложика, согласитесь. Опять же – многое по теме у меня не читано. Вот что сразу видно – показала. Разворачивать исследование проблемы на много постов это: 1. Очень быстро уйти от текста Войнич к сумме других (как вы заметили, не самых приятных) текстов; 2. А жить когда?

Зато! Если я надумаю тут посублимировать аналогичные вещи, пострадать и потрындеть про лично для меня привлекательных зайцев-пострадайцев (а чего нет-то), у меня есть название для категории!
«Ананасный компот». Спасибо, Фёдор Михайлович, царствие Вам небесное.
Это ведь хорошо. Правда ведь, хорошо?