не зал и не палуба

Баллада об обратной связи

Сб Сен 05, 2015 23:44

Куплет первый.

Куплет второй. Все вы гордецы.

Мы с Александром Андреевичем не одиноки в своей гордыне и поспешности выводов.

В ответ на мою просьбу вспомнить обстоятельства первого чтения был, например, такой вот комментарий:

Цитата:

я с первого прочтения (когда по программе школьной положено было) запомнила текст почти дословно. Вставило меня знатно. И бесилась, когда наша "престарелая пионерка" (термин моей мамы) перевирала на уроках, кто что сказал, и приписывала слова Грушницкого - Печорину. Спорила или нет, не помню, скорее нет ибо смысла не имело, потому что учительница НИЧЕГО не поняла в книге.

Дело в том, что если подойти к делу обстоятельно и дотошно, то надо признать, что...
Я сейчас не могу быть уверена в том, кто из двоих фигурантов цитаты перепутал тогда слова.

Бог мой! Да всё жутковатое очарование игры в "Княжне Мери" строится на том, как похожи два молодых человека.

Сидите прочно, дамы, и держите под рукой веер.
Этот пируэт мужского танго знают все комментаторы романа.

Цитата:

Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.

...записывает в своём журнале Печорин.

Цитата:

Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?

...приводит он же чуть ниже реплику Грушницкого.

Цитата:

Услышав от Грушницкого «свои» слова, Печорин, столь дороживший своей индивидуальностью, должен был быть этим поражен довольно неприятно.

...замечает комментатор Мануйлов.

...однако приводит их в своём журнале - добавляем мы, начиная мысленно хохотать.

Уточняем комментатору Мануйлову, что персонаж романа ему, если по чести, ни черта не должен, хотя бы потому, что не занимал. И что дорожит он своей индивидуальностью не более, чем сам комментатор.
Хотя, вероятно, не менее.

Констатируем, что простенькая эта фразочка - попросту авторская.
И вполне допускаем, что сам молодой автор мог подрезать её у кого-то из тогдашних литераторов или кавказских офицеров.
Да легко. Он заимствовал как дышал.
Что ж теперь? Стреляться из-за этого что ли?

А юная гордая барышня, которая была так уверена, что учительница, заранее зачисленная её маменькой в "престарелые пионерки", капслоком ничего не понимает в романе - не запуталась ли она сама в подобных тонкостях?
Не помешало ли ей внушённое маменькой предубеждение?
Не затуманил ли голову пресловутый подростковый максимализм?
Бог весть.

Ведь была уже в русской литературе пустейшая бальная ссора, сделавшая врагами бывших друзей.
Был уж главный герой, не наделённый автором даже отчеством, а впоследствии композитором не удостоенный даже индивидуальной музыкальной темы в опере своего же имени.
Юношеская обида, дамское легкомыслие, лишний тур мазурки, обещание котильона - и вот уж герой поёт оперным дуэтом с другом своим и врагом. Проникновенно поёт на два голоса текст своего гениального автора.

Далее следует выстрел.
Как говорится, в былые времена стрелялись и за меньшее.

Читайте канон, дамы и господа.
Ради всего святого, читайте канон.

Скажи мне имя, сестра.
Имя, сестра, имя...