Проект Владимира Яковлева
Сб Июн 03, 2017 19:10
Проект Владимира Яковлева рассказывает о людях, которые нашли себя после 50ти лет, которые начали новую жизнь и стали счастливыми.
Мы выбираем для Вас самые невероятные и вдохновляющие истории, чтобы Вы знали - возможно все и в любом возрасте!
Сегодня - история cильной духом Йоане Ашкенази.
Прабабушка Йоана Ашкенази, 88, за свою жизнь пережила всё: девочкой чудом спаслась от нацистов, стала матерью 8 детей, испытала предательство, гибель самых близких людей. Но у нее хватило сил не ожесточиться и найти себя. В 35 лет она села за школьную парту, после окончила университет. И ныне Йоана из Израиля продолжает сидеть за партой — постигает тонкости иврита
О том, как выжила
Вот что Йоана рассказывает о своей жизни:
— До сих пор мне снятся кошмары о прошлом — все пережитое остается внутри, никуда не исчезает. Недавно столкнулась на лестнице с израильскими полицейскими. Они были в новой черной форме, которая похожа на украинскую в годы войны. В первый миг, когда я увидела эту форму, у меня сердце застучало от страха!
У нашей семьи было несколько шансов выжить. Еще до войны отец купил дом в Тель-Авиве. Если бы родители бросили всё в Польше и вовремя решились уехать на Святую землю, все сложилось бы иначе. Второй шанс на спасение нам дал советский военный Рамазанов. В 1941 году он предложил нашей семье уехать к его родственникам в СССР. Он давал подводу с лошадью, но отец не согласился бросить дом и врачебную практику. Не поверил, что над евреями нависла смертельная опасность. Эта ошибка стоила ему и маме жизни.
В 1945 году, когда закончилась война, мне было 16 лет. Я была одинокой душой — без родных, друзей, без дома. Не мудрено, что я искала скорее не любовь, а замену отцу. Я была очень благодарна одному человеку — 36-летнему графологу Мечеславу Качмарчику. Он вывез меня из деревни Аннеберг в город Тарнов.
В деревне я жила под видом племянницы у своей хозяйки-полячки. Отец купил мне фальшивые документы. Он упросил одну крестьянку взять меня за деньги к себе в дом. Я работала на эту женщину с утра до ночи три года, но потом у нее появился жених. Он захотел выдать меня нацистам. Мечеслав вовремя узнал об этом, и предложил уехать вместе в Тарнов. Там мы с ним прожили у его родственников до конца войны, торгуя на городском рынке. А после войны стали жить вместе как муж и жена, хотя официально в брак не вступали. Сначала нельзя было расписаться, поскольку у меня, 16-летней, не было опекуна, который дал бы согласие на брак. А потом уже я не хотела идти в ЗАГС. Думала о том, что вдруг встречу другого, влюблюсь.
О том, как нашла себя
После войны муж сменил профессию, стал работать фотографом. Проявители, закрепители, темная комната — все это мне знакомо не понаслышке, я много помогала мужу. А еще на мне были полностью дети и дом. Я жила, не чувствуя себя, как заведенная. Видимо, находилась в глухой депрессии, в ситуации, когда не живешь, а существуешь. Я очнулась к 35 годам, когда у меня уже было пятеро детей, и старшая Ирена оканчивала гимназию. Я сама села на гимназическую скамью: из-за войны успела проучиться в школе только четыре года. Учеба словно окрылила меня. После гимназии я поступила на специальность «судебное дело» в университет в Кракове и потом много лет работала по специальности.
О воле случая
Я пыталась узнать о родителях и сестре через организацию «Красный крест», но безуспешно. И только в 1960 году все открылось. Это произошло по воле случая: я увидела в газете упоминание о человеке с редкой фамилией Кро. Он занимал пост в министерстве здравоохранения в Варшаве. Та же фамилия была у аптекаря из Журавно, городка моего детства. Аптекарь Кро жил с нами по соседству, и привечал меня — своих детей у них с женой не было. Помню, маленькой девочкой я даже помогала ему готовить лекарства. Я написала наудачу в минздрав, и получила ответ от аптекаря с нашей улицы. Он выжил во время войны, а после сделал карьеру в Варшаве. Я собралась к нему в гости, но, к сожалению, в живых не застала: за несколько дней до моего приезда он упал с лестницы и умер. Так что о трагической судьбе моих родителей, я услышала из уст его жены.
В 1943 году группу из 13 человек, в которой были мои близкие и знакомые, двое нацистов повели на берег Днестра на расстрел. Только аптекарь и его жена по воле случая остались в живых. Аптекарь часто играл в бридж с немцами. Накануне расстрела один из немцев предупредил его о том, что произойдет и разрешил убежать вместе с женой.
Перед расстрелом, когда все шли к реке, мой отец решился на побег. Но украинец, служивший у нацистов, погнался за ним на лошади и убил его. А мама погибла не от пули, она успела принять яд. Капсулы с ядом были у всех членов моей семьи, и у меня, 12-летней, тоже. Нам их заранее дал аптекарь, когда немцы только заняли Польшу.
О предательстве
Я узнала от жены аптекаря не только о гибели родителей. Выяснила, что моя родная сестра жива и работает врачом в Израиле! Увы, эйфорию сменило разочарование. Оказалось, что сестра, которую я столько лет разыскивала, не хочет со мной встречаться. За все время она написала мне несколько коротких писем, так и не ответив на вопрос, как ей удалось спастись во время войны. Еще сестра отправила мне три посылки с небольшой суммой денег и израильскими фруктами.
Я все время спрашивала себя, почему она не хочет видеть меня? Вспоминала, что в детстве она ревновала меня к родителям. Но причиной оказалось наследство. Сестра имела виды на дом в Тель-Авиве, который еще до войны купил наш отец. Уже зная о моем существовании, сестра лжесвидетельствовала в суде о моей гибели во время войны. Так она получила право вступить в наследство и продать отцовский дом.
Не могу понять до сих пор, почему она так поступила, мы ведь воспитывались в одной семье. Мои родители всегда помогали нуждающимся людям деньгами, лекарствами, врачебной помощью. Отец повторял не раз, что деньги — это всего лишь деньги, они нужны только, чтобы жить. Гораздо важнее знания, то, что ты выучил.
Мой папа Йосеф Ашкенази в 12 лет остался сиротой. Я не знаю причины, почему его старшая сестра не забрала его к себе, сам он об этом никогда не рассказывал. В итоге отец оказался в ешиве, религиозной школе. Часто он ходил голодный, у него не было денег даже на кусок хлеба. Ешива оплатила его последующую учебу на медицинском факультете.
К сожалению, я не смогла исполнить мечту своего детства и стать врачом, как отец. Как бы мне хотелось, чтобы внуки выбрали эту профессию! Но я ни на чем не настаиваю, купила внуку Даниэлю детскую энциклопедию по анатомии человека. Вдруг проснется интерес.
О страшной арифметике
Не могу сказать, что я была очень счастлива или очень несчастлива в семейной жизни. Однажды, когда у меня было уже двое детей, и я была беременна третьим, захотела уйти от мужа. Пришла посоветоваться к одной мудрой женщине, а та меня отговорила. Сказала, куда ты пойдешь — ни жилья, ни профессии, да еще и с малыми детьми? Мол, муж рук не распускает, не пьет. Я послушалась. Муж был добрым человеком, правда, очень нервным, не терпел, когда ему перечили. Так я всю жизнь и не спорила с ним, во всем соглашалась ради мира в семье.
Я родила ему восьмерых детей — двоих сыновей и 6 дочек. Живы из них четверо. Первенец умер в два месяца от наследственной болезни. Дочки умерли внезапно — одна в 50 лет, две — в 43 года от сердечного приступа. Самую младшую дочь, 43-летнюю Дороту, я похоронила меньше двух лет назад. Эта потеря особенно сильно ударила по мне. Своего младшего сына Войтека я тоже чуть не потеряла. Он был на волосок от гибели, его в 43 года чудом дважды спасли врачи после сердечного приступа.
О том, что дает силы жить
Когда-то — мне было уже 43 года, я узнала, что вновь беременна, в восьмой раз. Я была не рада этой новости, боялась, что у меня не хватит сил воспитать еще одного ребенка. Но я не хотела делать аборт, и родилась Дорота. Судьба распорядилась так, что я не только вырастила ее, но оказалась в ответе за ее детей, Эвелин и Даниэля. У них есть отец, мы живем все вместе, но зять постоянно в разъездах. Он работает стюардом в авиакомпании. Мои родные меня любят, берегут. Как-то я приболела, раскашлялась. Внук Даниэль стал так переживать, все настаивал, что меня нужно срочно везти в больницу. Он очень чувствительный мальчик, боится потерять еще и бабушку.
Мои внуки были в Польше, знают о Катастрофе: Эвелин ездила с экскурсией от школы, Даниэля мы возили сами. У памятника в Варшаве он расплакался, сказал, что ему очень жалко погибших детей и взрослых. Эвелин тоже остро переживала поездку. Она считает, что я должна написать книгу о своей жизни.
Сейчас мне 88 лет. В Израиль я репатриировалась уже пенсионеркой, в 66 лет. Моя сестра к тому времени уже умерла. Я познакомилась с ее детьми, мы в хороших отношениях. Но едва ли я смогу забыть то, что произошло.
…Мне нравится ходить на уроки иврита к любимой учительнице, ездить на экскурсии, отмечать праздники в окружении моей большой семьи. Люблю бывать в компании молодых людей. Пришла после длительного перерыва в клуб для тех, кто пережил Катастрофу. Сижу и думаю: что я тут делаю? Мне гораздо ближе 40-45-летние.
Я должна жить ради своих детей, внуков и правнуков. Я получаю от них энергию для жизни. Знаю, что утром мне нужно отправить 11-летнего Даниэля в школу. Я рано встаю, варю еду, стираю, убираю. Недавно была в школе, встречалась с учительницей. Моя 21-летняя внучка, которая уже отслужила в армии, любит поворчать. Она говорит, чтобы я посмотрела в свой паспорт, сколько мне лет, и перестала брать на себя слишком много.
Подготовила Анна Резников
источник: http://theageofhappiness.com/posts/silnaya-duhom/bdj6..
Мы выбираем для Вас самые невероятные и вдохновляющие истории, чтобы Вы знали - возможно все и в любом возрасте!
Сегодня - история cильной духом Йоане Ашкенази.
Прабабушка Йоана Ашкенази, 88, за свою жизнь пережила всё: девочкой чудом спаслась от нацистов, стала матерью 8 детей, испытала предательство, гибель самых близких людей. Но у нее хватило сил не ожесточиться и найти себя. В 35 лет она села за школьную парту, после окончила университет. И ныне Йоана из Израиля продолжает сидеть за партой — постигает тонкости иврита
О том, как выжила
Вот что Йоана рассказывает о своей жизни:
— До сих пор мне снятся кошмары о прошлом — все пережитое остается внутри, никуда не исчезает. Недавно столкнулась на лестнице с израильскими полицейскими. Они были в новой черной форме, которая похожа на украинскую в годы войны. В первый миг, когда я увидела эту форму, у меня сердце застучало от страха!
У нашей семьи было несколько шансов выжить. Еще до войны отец купил дом в Тель-Авиве. Если бы родители бросили всё в Польше и вовремя решились уехать на Святую землю, все сложилось бы иначе. Второй шанс на спасение нам дал советский военный Рамазанов. В 1941 году он предложил нашей семье уехать к его родственникам в СССР. Он давал подводу с лошадью, но отец не согласился бросить дом и врачебную практику. Не поверил, что над евреями нависла смертельная опасность. Эта ошибка стоила ему и маме жизни.
В 1945 году, когда закончилась война, мне было 16 лет. Я была одинокой душой — без родных, друзей, без дома. Не мудрено, что я искала скорее не любовь, а замену отцу. Я была очень благодарна одному человеку — 36-летнему графологу Мечеславу Качмарчику. Он вывез меня из деревни Аннеберг в город Тарнов.
В деревне я жила под видом племянницы у своей хозяйки-полячки. Отец купил мне фальшивые документы. Он упросил одну крестьянку взять меня за деньги к себе в дом. Я работала на эту женщину с утра до ночи три года, но потом у нее появился жених. Он захотел выдать меня нацистам. Мечеслав вовремя узнал об этом, и предложил уехать вместе в Тарнов. Там мы с ним прожили у его родственников до конца войны, торгуя на городском рынке. А после войны стали жить вместе как муж и жена, хотя официально в брак не вступали. Сначала нельзя было расписаться, поскольку у меня, 16-летней, не было опекуна, который дал бы согласие на брак. А потом уже я не хотела идти в ЗАГС. Думала о том, что вдруг встречу другого, влюблюсь.
О том, как нашла себя
После войны муж сменил профессию, стал работать фотографом. Проявители, закрепители, темная комната — все это мне знакомо не понаслышке, я много помогала мужу. А еще на мне были полностью дети и дом. Я жила, не чувствуя себя, как заведенная. Видимо, находилась в глухой депрессии, в ситуации, когда не живешь, а существуешь. Я очнулась к 35 годам, когда у меня уже было пятеро детей, и старшая Ирена оканчивала гимназию. Я сама села на гимназическую скамью: из-за войны успела проучиться в школе только четыре года. Учеба словно окрылила меня. После гимназии я поступила на специальность «судебное дело» в университет в Кракове и потом много лет работала по специальности.
О воле случая
Я пыталась узнать о родителях и сестре через организацию «Красный крест», но безуспешно. И только в 1960 году все открылось. Это произошло по воле случая: я увидела в газете упоминание о человеке с редкой фамилией Кро. Он занимал пост в министерстве здравоохранения в Варшаве. Та же фамилия была у аптекаря из Журавно, городка моего детства. Аптекарь Кро жил с нами по соседству, и привечал меня — своих детей у них с женой не было. Помню, маленькой девочкой я даже помогала ему готовить лекарства. Я написала наудачу в минздрав, и получила ответ от аптекаря с нашей улицы. Он выжил во время войны, а после сделал карьеру в Варшаве. Я собралась к нему в гости, но, к сожалению, в живых не застала: за несколько дней до моего приезда он упал с лестницы и умер. Так что о трагической судьбе моих родителей, я услышала из уст его жены.
В 1943 году группу из 13 человек, в которой были мои близкие и знакомые, двое нацистов повели на берег Днестра на расстрел. Только аптекарь и его жена по воле случая остались в живых. Аптекарь часто играл в бридж с немцами. Накануне расстрела один из немцев предупредил его о том, что произойдет и разрешил убежать вместе с женой.
Перед расстрелом, когда все шли к реке, мой отец решился на побег. Но украинец, служивший у нацистов, погнался за ним на лошади и убил его. А мама погибла не от пули, она успела принять яд. Капсулы с ядом были у всех членов моей семьи, и у меня, 12-летней, тоже. Нам их заранее дал аптекарь, когда немцы только заняли Польшу.
О предательстве
Я узнала от жены аптекаря не только о гибели родителей. Выяснила, что моя родная сестра жива и работает врачом в Израиле! Увы, эйфорию сменило разочарование. Оказалось, что сестра, которую я столько лет разыскивала, не хочет со мной встречаться. За все время она написала мне несколько коротких писем, так и не ответив на вопрос, как ей удалось спастись во время войны. Еще сестра отправила мне три посылки с небольшой суммой денег и израильскими фруктами.
Я все время спрашивала себя, почему она не хочет видеть меня? Вспоминала, что в детстве она ревновала меня к родителям. Но причиной оказалось наследство. Сестра имела виды на дом в Тель-Авиве, который еще до войны купил наш отец. Уже зная о моем существовании, сестра лжесвидетельствовала в суде о моей гибели во время войны. Так она получила право вступить в наследство и продать отцовский дом.
Не могу понять до сих пор, почему она так поступила, мы ведь воспитывались в одной семье. Мои родители всегда помогали нуждающимся людям деньгами, лекарствами, врачебной помощью. Отец повторял не раз, что деньги — это всего лишь деньги, они нужны только, чтобы жить. Гораздо важнее знания, то, что ты выучил.
Мой папа Йосеф Ашкенази в 12 лет остался сиротой. Я не знаю причины, почему его старшая сестра не забрала его к себе, сам он об этом никогда не рассказывал. В итоге отец оказался в ешиве, религиозной школе. Часто он ходил голодный, у него не было денег даже на кусок хлеба. Ешива оплатила его последующую учебу на медицинском факультете.
К сожалению, я не смогла исполнить мечту своего детства и стать врачом, как отец. Как бы мне хотелось, чтобы внуки выбрали эту профессию! Но я ни на чем не настаиваю, купила внуку Даниэлю детскую энциклопедию по анатомии человека. Вдруг проснется интерес.
О страшной арифметике
Не могу сказать, что я была очень счастлива или очень несчастлива в семейной жизни. Однажды, когда у меня было уже двое детей, и я была беременна третьим, захотела уйти от мужа. Пришла посоветоваться к одной мудрой женщине, а та меня отговорила. Сказала, куда ты пойдешь — ни жилья, ни профессии, да еще и с малыми детьми? Мол, муж рук не распускает, не пьет. Я послушалась. Муж был добрым человеком, правда, очень нервным, не терпел, когда ему перечили. Так я всю жизнь и не спорила с ним, во всем соглашалась ради мира в семье.
Я родила ему восьмерых детей — двоих сыновей и 6 дочек. Живы из них четверо. Первенец умер в два месяца от наследственной болезни. Дочки умерли внезапно — одна в 50 лет, две — в 43 года от сердечного приступа. Самую младшую дочь, 43-летнюю Дороту, я похоронила меньше двух лет назад. Эта потеря особенно сильно ударила по мне. Своего младшего сына Войтека я тоже чуть не потеряла. Он был на волосок от гибели, его в 43 года чудом дважды спасли врачи после сердечного приступа.
О том, что дает силы жить
Когда-то — мне было уже 43 года, я узнала, что вновь беременна, в восьмой раз. Я была не рада этой новости, боялась, что у меня не хватит сил воспитать еще одного ребенка. Но я не хотела делать аборт, и родилась Дорота. Судьба распорядилась так, что я не только вырастила ее, но оказалась в ответе за ее детей, Эвелин и Даниэля. У них есть отец, мы живем все вместе, но зять постоянно в разъездах. Он работает стюардом в авиакомпании. Мои родные меня любят, берегут. Как-то я приболела, раскашлялась. Внук Даниэль стал так переживать, все настаивал, что меня нужно срочно везти в больницу. Он очень чувствительный мальчик, боится потерять еще и бабушку.
Мои внуки были в Польше, знают о Катастрофе: Эвелин ездила с экскурсией от школы, Даниэля мы возили сами. У памятника в Варшаве он расплакался, сказал, что ему очень жалко погибших детей и взрослых. Эвелин тоже остро переживала поездку. Она считает, что я должна написать книгу о своей жизни.
Сейчас мне 88 лет. В Израиль я репатриировалась уже пенсионеркой, в 66 лет. Моя сестра к тому времени уже умерла. Я познакомилась с ее детьми, мы в хороших отношениях. Но едва ли я смогу забыть то, что произошло.
…Мне нравится ходить на уроки иврита к любимой учительнице, ездить на экскурсии, отмечать праздники в окружении моей большой семьи. Люблю бывать в компании молодых людей. Пришла после длительного перерыва в клуб для тех, кто пережил Катастрофу. Сижу и думаю: что я тут делаю? Мне гораздо ближе 40-45-летние.
Я должна жить ради своих детей, внуков и правнуков. Я получаю от них энергию для жизни. Знаю, что утром мне нужно отправить 11-летнего Даниэля в школу. Я рано встаю, варю еду, стираю, убираю. Недавно была в школе, встречалась с учительницей. Моя 21-летняя внучка, которая уже отслужила в армии, любит поворчать. Она говорит, чтобы я посмотрела в свой паспорт, сколько мне лет, и перестала брать на себя слишком много.
Подготовила Анна Резников
источник: http://theageofhappiness.com/posts/silnaya-duhom/bdj6..
Написано: Семицветик55